315
Илья Данишевский
болотистой чаще собственного тела. Мой внутренний мир ши-
ре, чем площадь святого Петра.
Маргарита Бергштайн. Я приходила, чтобы покорить муж-
чин своей кротостью. Большая грудь, узкая писька и широкое
сердце — вот мои орудия. Но там, где мужчинам предлагают
выбор, они никогда не выбирают сердце. И убийства шли из
него, из моего сердца, которое было отвергнуто. Я плачущая
шестерка мечей, я решительное торжество сердца над грубой
материей.
Джекоб Блём. Я читал книги и вскоре забывал их. Но кни-
ги — держались в моей памяти дольше, чем память о том, что
Вы хотите услышать. Моему внутреннему миру закрыты факты
преступлений, о которых Вы спрашиваете. Мой мир уничтожа-
ет все лишнее, память избирательна.
Убийца. Сейчас, после того, как трагедия превратилась в
фарс, а фарс в мистерию, я начинаю глубже понимать случив-
шееся. Теперь, парад планет, таинство для меня раскрыто. Су-
дебный зал предстает обсерваторией, и я смотрю в себя. Я
приехала в город, где никогда не была, чтобы убить женщину,
которую не видела семнадцать лет. Во всем этом нет никакой
видимой сути, но существует внутреннее напряжение. Моя
внутренняя правда не лжет — учительница французского долж-
на умереть. Я нашла ее адрес, это было несложно, и поднялась
по лестнице. Позвонила в дверь. Застрелила ее. Это было сте-
рильное убийство. Никакого насилия, никакого аффекта. Мы
выкурили в квартире убитой и отправились в ресторан. Нет,
мы не праздновали убийство, но и не бежали его. Это было
необходимое действие в нашей индивидуальной истории. Мне
ясно, что никакой личный мотив не может быть обналичен,
мне ясно, что никогда моему сердце не быть ясным и вам, мне
ясна бессодержательность слова. Как книгоиздателю, мне это,
конечно, очень ясно. Но сейчас — ваши вязаные лица, инфер-
нальная дама в коляске и ее инфернальный поводырь, сам
судебный зал, сквозь который призрачной процессией стремят-
ся воспоминания — я могу ответить вам о внутренней сути
этого убийства.
Наделенное властью лицо. Отвечайте же!
Убийца. Случается, что какое-то слово видоизменяет дей-
ствительность. Там, семнадцать лет назад ее слова изменили
316
Нежность к мертвым
действительность — в худшую сторону. И я не смогла с этим
смириться.
Наделенное властью лицо. Что это были за слова?
Убийца. Я не помню. Во мне живут только последствия.
Наделенное властью лицо. Почему через семнадцать лет?
Убийца. У меня нет ответа.
Наделенное властью лицо. Сейчас Вы раскаиваетесь?
Убийца. Нет.
Наделенное властью лицо. У присутствующих еще есть во-
просы?
Слепой мальчик. Мое зрение выжжено ударом отчима, но
подарите мне фотографии ваших жертв.
Тысячи анонимных преступников. Пустые карманы, облез-
лые и грязные тела, мужчины и женщины, братская могила,
стеклянная башня, древо Сфирот, книга Перемен, убитые
мальчики и девочки, газовые камеры, далекий лес.
Джекоб Блём. Они выглядели так, что не заслуживали то-
го, чтобы я их запомнил.
Маргарита Бергштайн. У них были маленькие сердца. Но
иногда у них были большие, и они принуждали меня.
Убийца. Учительница французского. Просто учительница
французского. Учительница французского — это многое расска-
зывает. Узкие джинсики, моложавая, дерзкая, разбитая. Она не
нужна. Она была не нужна. И поэтому ее не стало.
Наделенное властью лицо. Ваше последнее слово!
Тысячи анонимных преступников. Конечно, невиновность!
Парализованная нимфоманка. Еще…
Слепой мальчик. Существование нелегитимно.
Джекоб Блём. Кажется, я отыскал квадратуру круга.
Маргарита Бергштайн. Я хочу любви!
Убийца. Она просто была не нужна, понимаете?
Наделенное властью лицо. Нет.
Он говорит «нет» – всем ожиданиям, всем предложениям.
Вязаный рот говорит «нет», заседание окончено, его продолже-
ние назначено на следующую пятницу. Вот остановлен поток
памяти. Вот мы встаем и прощаемся с убийцей. Вот мы засте-
гиваем пальто, укутываем наши воняющие тела в материю.
Отправляемся по своим делам. Получаем деньги за распро-
странение материалов по делу стерильного убийства учитель-
ницы французского, вот в нас что-то меняется от вновь прив-
317
Илья Данишевский
несенного преступления, от соглядатайства и сотрудничества.