Нежность к мертвым

гом перед подписанием разрешения, «Лев» понимает необхо-

димость преждевременного ухода, невозможность решить пер-

вую влюбленность или опыт изнасилования иным, менее ради-

кальным способом; его ласковая рука утешения — приходит до

наступления возраста согласия или уголовной ответственности.

Только эпоха чистого ума могла изобразить его — вырезать на

своей плоти — огромное здание по превращению человеческой

жизни в не-жизнь. Ссоры с родителями, первый мальчик, вне-

плановая беременность, частные кредиты, адюльтеры, преврат-

ности судьбы — повод для самоубийства нашел элегантный

метод решения.

Это здание нависает над городом, как жертвенный идол.

Горят глаза его окон. Может, он производит столь угнетающее

впечатление только на тех, кто посвящен в дела его внутренно-

стей. Я смотрю на него — как на раковую опухоль, вырезанную

из контекста реальности. Чудовище существует. Четыре этажа

и высокая башня экс-часовни — так называемый серпантин

Рапунцель, для тех, кто любит секс стоя, прижав мертвую

женщину к бойнице на высоте 30 метров над людными улица-

ми.

«Лев» пришел ко мне через год после того, как Лиза впер-

вые ушла. Болезненный нарыв, мне было больно глотать от

гнойной ангины, внутри меня уже вращались какие-то мысли о

Великой Работе, но я пока даже не мог представить ее кон-

кретных очертаний. С Лизой мы познакомились в парке, возле

цветущей воды. Пахло этим первым осенним гниением. На-

стоящая любовь всегда начинается с ебли в первую встречу.

Лиза смотрела, как вода движется в искусственном пруду, точ-

нее — как тени движутся по воде. На ее шее были следы ста-

рых засосов, но в остальном она выглядела трепетно, утрачено.

Она нежно держалась за поручни решетки, как бы кокетничая

333

Илья Данишевский

с темнотой. Она спросила меня, как спрашивают в кино, кто я

такой. Это было очень постановочное знакомство. И я встал

рядом с ней, чтобы рассказать о себе. То есть — все с самого

начала, ведь у нас была целая ночь впереди, и нам было нечего

терять. О том, как первая девочка повалила меня на постель, и

сказала, чтобы я разделся, о том, как она начала целовать меня

в шею и спускаться ниже-ниже, и что потом она взяла в рот,

но не разрядила мой член, а приказала встать раком, и стала

ласкать мой копчик, а потом облизывать задницу, о том, что я

до сих пор помню это чувство резко сокращающегося сфинкте-

ра под ее языком… о том мерзостном чувстве дьявольской ини-

циации, о том посвящении в ночь, которое тогда произошло, о

той необратимой перемене. Все испортилось, сказал я Лизе, и

Лиза ответила, что она потеряла любовь. Оттуда и засосы —

пыталась забыться. Чем она занимается? Танцами. Откровен-

ными танцами, ей это необходимо — чтобы мужчины смотрели

на нее. Она сказала, что играет в прятки со старостью. Я рас-

сказал ей, что изучаю дохристианские ереси, что ношу в себе

бремя декадансткого упадка, она начала хохотать, что я ничего

не понимаю в жизни, и я согласился. Ей понравилось, что я

подрабатываю в морге, чтобы спрятать свое влечение ко всему

девиантному, модное увлечение судорогами и гибелью. Так мы

стали любовниками, а потом она ушла. Это тоже была игра в

прятки со старостью. Ничто не должно в жизни Лизы быть

постоянным, наверное, именно поэтому она не хотела получать

образование — чтобы ничто не тянуло ее ко дну ясности; у нее

не было предпочтений — по крайней мере, серьезных – и более

глубоких, чем весенняя любовь к фильмам с Клинтом Иству-

дом.

В темноте Лиза показала мне, что римминг — не является

дорогой в ад, и не является провинцией ада. Римминг — это

просто римминг. После него так же могут происходить поцелуи

и разговоры о вечном. О темноте за окном. О моем дипломе о

древнегерманском царстве смерти. Помню, я рассказал ей —

после той анальной пробки, которую она вставила в меня, и

долго смеялась над моими реакциями — что Нагльфар — сим-

вол разорванных душевных ценностей. Она спросила почему.

Потому что германцы всегда — ПРИ ЛЮБЫХ УСЛОВИЯХ —

обрезали ногти своим падшим, в этом была последняя честь.

Мертвый должен быть очищен от грязи под своими ногтями. А

334

Нежность к мертвым

Нагльфар — корабль, собранных из ногтей мертвецов — являет-