ся символом эпохи, когда за мертвыми перестанут ухаживать,
когда их ногтей хватит — хватит на целый драккар. Она так
хохотала над этим! Ее представление о сексе и смерти были
будничны и даже унылы. Она признавала бесконечное разно-
образие — и практиковала его — человеческой плоти и челове-
ческих изобретений. На каком-то витке ее практик — в ней
побывали все способные доставить удовольствия предметы. В
этом — по ее словам — было отторжение мира мещанских и
буржуазных ценностей… конечно, она не знала до конца, что
означают эти самые мещанские и буржуазные ценности. Для
нее в сексе и резиновых членах было оружие против всего, что
она видела вокруг. Оружие против красивых мужчин и жен-
щин, любовных романов, свадебных платьев, красивых историй,
церкви, матери и сына. Кажется, всю свою жизнь она положила
на то, что разомкнуть собственную связь с собственным мате-
ринством. Факт о том, что Лизу кто-то породил и сама Лиза
породила кого-то — заземлял ее самоидентификацию свободной
и внеконтекстной женщины. Так же ее стал заземлять я, и она
ушла, растворившись, оставив мне лишь утраченное время,
утраченную жизнь, язву на месте сердца, язву на том месте, где
выросла моя гордость за спасение ее порочного существования.
Весь я — во время наших отношений — стал этой олицетворен-
ной гордостью; святой Агнессой; гекатомбой во имя Лизы.
Полуночная охота
С каждой минутой нашего романа — я все больше чувствую
себя разрушенной. Каждое мое достоинство, пропущенное
сквозь Иокима, обращается в раны и шум. Мои будничные
признания тонут в его грудной клетке. Корабль по имена Лиза
идет ко дну. Ветхая трехпалубная потаскуха. Он всегда лоялен
к моим излияниям, его роскошное финансовое существование
тревожит меня — и я замечаю, что моя тяга к нему во многом
тяга — к его роскошному финансовому положению. Я вспоми-
наю сквозь него театральный кастинг и то, что глядя на того
мужчину, я так же испытывала эта будоражащее влечение, и не
могла распознать в этом влечении, разделить это влечение — на
влечение к плоти и влечению к шансу.
335
Илья Данишевский
Когда я вернулась к Павлу, казалось, я нашла гавань. И те-
перь мне ясно отторжение к этой гавани — ее доски, ее пальцы,
знали о моем корабле все, любое движение моих скважин было
известно смотрителю доков. Иоким же не погружается в про-
блемы моего ума, и поэтому я остаюсь ему перманентно неиз-
вестной, но все же он влюблен в меня какой-то странной лю-
бовью импотента. Я спрашиваю его, когда мы сидим на берегу,
кем он работает. И он отвечает, что является бренд-
менеджером «Расколотого Льва», помогает людям узнать о том,
что «Расколотый Лев» существует. Это донесение — называется
Полуночная Охота. Он помогает актрисам попасть в театр. И
это донесение — всегда связано с любовным переживанием
самого Иокима. Он принимает тех, кто находит отклик в его
сердце. И я снова и снова вспоминаю, как мой сын спит, как я
глажу его по голове, и понимаю, что слова Иокима не достига-
ют меня, что меня уже ничего не достигает… Павел делает
корабль из человеческих ногтей, Иоким крутит романы с ак-
трисами, все это — по ту сторону ада; это место, где властвует
ночь, и корабль моих ожиданий лишь движется — от одной
пристани этой ночи к другой пристани. Моя ладонь — на чере-
пе моего сына. Даже слова — все они сотканы из темноты. Я
отгорожена от всего человечного. Иоким гладит меня по щеке,
и я глажу по его щеке и чувствую щетину. Он просит расска-
зать мою первую историю любви, и я рассказываю, что мне
было шестнадцать, когда я влюбилась, и он продавал пиво. А
потом я с кем-то переспала, и он узнал, он ударил меня по
лицу, и отказался трахать. Вот и все, что я помню. Иоким
спрашивает, зачем я с кем-то переспала. И я отвечаю — просто
так. В школе учили химии и физике, но никогда сексу, а наши
девочки уже жили половой жизнью — не только успешны де-
вочки, но и почти все другие; даже самых страшных щупали в
раздевалке, а я нет. Мама говорила, что я встречу свою любовь,
что чудовищ не существует, что рассвет — всегда наступает. Но
я знала, что мама изменяет отцу, потому что у того начались
проблемы с простатой, и поэтому я знала, что чудовища суще-
ствуют; моя мать — была одной из их племени; они почти не