обрывает себя, и ленты слетают на город, на кровь, на перело-
манные крыши, кожа — как снег — снег и кровь, месиво на
земле, крыши сдирает с черепов старых зданий, в платье из
стекла и камней Марсель теряет свои фрагменты, мощные
крупы мужчин и тонкие исхудавших детишек — тащит за собой
уже отломанные от тела, тащит мусором и калечит стеклами,
Dans le port d’Amsterdam и раздирает себе лицо, и пытается
вырвать себе глаза в нежелании видеть искалеченное Комбре, а
Гертруде… а Гертруде все невсерьез, ее танцуют мужские руки,
и Гертруде даже влажно от этого, она откидывает голову и
представляет, что это — руки Джекоба Блёма, а над ней —
крыша разлетается, и камни этой крыши, как голуби, черное
небо, стропила раздроблены и щепки, как стая мух, и жужжит
в сердце Гертруды, и ноги ее Dans le port d’Amsterdam, и меж-
ду ними — будто в колодце — змея белесые полосы прямо над
ее головой, и кровь вниз, жарко как от поцелуя, прямо на лицо,
и Франциск хохочет, а затем откидывает ее на постель. Гертру-
да выпячивается вперед, а затем приходит в себя. Женщина — в
постели — и над головой ее ураган, сердце ее встревожено,
дракон покрытый увечьями и струпом плачет охрово вниз,
горячим на ее плечи и на ее лицо. Она что-то шепчет, вроде
«это же не всерьез?», и Франциск говорит, что «всерьез», что
снова, что СНОВА «Женщина убила ребенка!», и стены выла-
мывает из суставов, костный мозг перекрытий, и снова и снова
и снова Dans le port d’Amsterdam(!!!), но Гертруда не верит в
Народы, и дикую гибель Марселя, наблюдая тело, изрезанное
иглой патефона в дикой спирали над своей головой, в послед-
377
Илья Данишевский
нем полете, кричат мертвые птицы, она продолжает не видеть.
«Жак Брель провоцирует детоубийство!», – хохочет Франциск,
он расставляет руки и пытается поймать дождь, ладони его как
в стигматах, – «…посмотри же, Матильда, как хорош Амстер-
дам, красные улицы, красные внутренности, красная изнанка —
его детской кожи!», а затем овации, когда Марсель теряет ог-
ромный кусок, и окровавленный каркас падает посреди комна-
ты, жилы, сухожилия в сторону, тонкие руки продолжают
ощупывать пол, Гертруда что-то кричит, но Франциск успокаи-
вает ее, «это просто конвульсии! Не бойся, Dans le port
d’Amsterdam!!!»… Гертруда проваливается в темноту, ей кажет-
ся, будто кто-то целует ее, и ей страшно, что это — голое мясо
из тела Марселя, одно из тысячи его раскуроченных тел, и
перед ней гаснут картины умирающего Комбре, и Франциск
говорит «с этим покончено…», и темнота вокруг Гертруды тош-
нотворна, ей чувствуется, что в теле иглы, будто она — в свето-
непроницаемой железной деве, гнилое мясо кормит грудью и
распоротыми запястьями, пытаясь проснуться, она никак не
может вырваться из железного каркаса, вынуть из тела эту
боль, залатать свои дыры, и даже ощутить — пробоины в собст-
венных органах.
Она просто женщина, она просто плачет под «Амстердам»
Амстердам немеет, сцена погружается в звонкую тишину.
Обязательно, чтобы появилось чувство искусственности: каме-
ра берет Комбре крупным планом, и города, наконец, видятся
игрушечными, «обломки» Марселя больше не вызывают у зри-
теля омерзения, и возникает чувство сочувствия, как при виде
обезображенной детской игрушки. Город лежит в пятне света, и
Франциск медленно движется по его улицам. Там, за его спи-
ной рождается темнота, но не естественная, а будто темная
вода затапливает сцену; темнота должна переливаться, она
глянцевая, как нефть. В руке Франциска нож из рыбьих кос-
тей. Это нож милосердия и нож мародерства. Рыбьи кости
имеют зазубрины, так что удар этим ножом вызывает у жертвы
невыносимую боль. Лезвие не предназначено для сражения,
оно должно упруго входить в грудную клетку и уничтожать
внутри нее воздух; тело становится просто мешком с костями,
когда Франциск своим рыбьим ножом врывается в его покров.
Этот нож не создавался для убийства, это жертвенный атам
или орудие примитивного земледельческого культа, но сейчас
378
Нежность к мертвым
оно применяется для изуверской жестокости рукой святого
Франциска.
Темная вода или нефть льется из его штанин или из-под
робы, если режиссер представляет Франциска неким религиоз-
ным деятелем36, значительно показать крупным планом, как