Нежность к мертвым

ральный фарс. Альбертина сказала, что собаки — проститутки

самого низкого толка, а он только грустно покачал голой и

ничего не понял.

Скоро мужчина вернется. Обычно мужчина хочет, чтобы

его встретили с распахнутыми ногами. Пусть женщина обовь-

ется вокруг, пусть мохнаткой протрет горести, вберет белые

мужские слезы. Но у Альбертины все иначе, наверное, ей по-

везло. Он только спрашивает, как она провела день, и слышит,

что она спустилась в подвал, а затем поднялась обратно. На

этом все. По его лицу размазана улыбка, десна должны крово-

точить от услышанного. Он берет себя в руки и спрашивает,

готова ли она, мол, ты ведь помнишь, не так ли, и суфлирует,

что сегодня вечером идем в гости, вечернее платье, чулки, ты

ведь все помнишь, Альбертина. Конечно же. Она сумела под-

няться из подвала, а затем день куда-то кончился, иногда не

остается сил, чтобы чем-то его заполнить, или не хватает сил

станцевать запланированное. Альбертина покорно надевает

чулки, она знает, что для толстячка это важная встреча, поду-

мать только, ужинать с хозяином автобуса и его миленькой

женой, обсуждать большую политику — но только по краю,

ведь не гоже лезть глубже — движение небесных светил, и рас-

хваливать стряпню женушки большого начальника. Конечно,

она помнила об этом, Альбертине нечем занять себя, она пом-

нила об этом… на улице люди смотрят, как ее ведут под руку,

смотрят на сапфировые серьги в ее ушах, какая красота(!),

завораживает, как массовое самоубийство. Девочка играет с

щенком. Альбертина молча разглядывает тонкие руки, дешевое

платье, виляющий хвост, и муж одобрительно улыбается ее

молчанию. Он никогда не запрещает ей говорить, но иногда

ему приходится плакать от сказанного. Бедный мужчина, он

40

Нежность к мертвым

ощущает себя мучеником и заложником Альбертины, по вос-

кресеньям ему кажется, что он главный герой молебна, ведь

только ему достался столь непонятный крест; конечно, это

подбадривает его мужское достоинство, и мужчина передерги-

вает его в обеденный перерыв; мало кому дается такое счастье

— мастурбация на образ собственной жены. Мало кому повезло

так, как этому водителю автобуса — он ведет Альбертину, по-

родистую суку местного разлива, случиться с которой хочет

любой; какие все же красивые сапфировые серьги в ее ушах,

как повезло Альбертине (!) — любимая теща превратилась в

сапфировые серьги. Вот улица кончается, наступают ступеньки,

ее муж самодовольно стучит в дверь. Ему так приятно посе-

щать чужие дома, когда рядом Альбертина — диковинное жи-

вотное, да-да, с юга Африки, безумно редкий товар.

Наступает пора приветствий. Истеричных заигрываний, ко-

кетливых поцелуев. В дверях моложавая, но за шестьдесят,

одета со вкусом, и ее муж, трахающий молоденьких без огляд-

ки на вкус жены. Альбертина не может запомнить, как зовут

эту женщину — это не важно — ведь такие ужины случаются

раз в миллениум, большой начальник угощает ужином своего

лучшего работника. Толстяк постарался: выскулил премию,

выскулил ужин.

Большой начальник. Альбертина! Вы обворожительны!

Альбертина. Это пионы.

Большой начальник. Я про серьги.

Альбертина. Но вы смотрите на чулки. Это пионы. Ручная

вышивка.

Женщина. Она у вас такая бойкая! Рада вас видеть!

Альбертина. У него. Да. Вы хорошо подмечаете нюансы.

Муж. Ох, Альбертина… Добрый вечер.

Женщина. Ну входите же.

Альбертина. Куда мне сесть?

Женщина. Где будет удобно. Сегодня прекрасный день,

правда?

Муж. Да. Это свинина?

Большой начальник. С фермы.

Альбертина. Прямо с фермы?

Большой начальник. Конечно!

Альбертина. Я предпочитаю жареное.

Муж. Сколько тебе? *но Альбертина отмахивается*

41

Илья Данишевский

Стол в дорогой комнате. Все обставлено по вкусу жены на-

чальника, ей больше некуда выплеснуть свое горе. Целыми

днями она носится вдоль линии комнат, чтобы уничтожить

даже намек на пыль. Альбертина знает о ней все. Трудно не

знать. Обширные люстры, на столе сервиз «Мадонна», разве

что-то остается неясным(?), кажется, вся реальность этой жен-

щины сейчас лежит на поверхности этого стола. Но стол нахо-

дится в дорогой комнате, а значит, у женщины нет выхода.

Муж. Сегодня утром, на *** сел мужчина, а на остановке