…она сказала ему, что хочет от мужчин одного: пусть оставят ее в покое344.
Может быть, он так живет. Сначала дает женщине почувствовать, что он один по-настоящему ее «видит». Может, он уже сейчас гоняется за другой? Может, она уже ждет в Венеции, его следующем пункте назначения? Хочет слиться с ним в объятиях, пока Фрида не вернулась?
В это Роз не верит. Но все равно было жестоко – так ее использовать; приручить, заставить нуждаться в нем. Почему, задумывается она, почему женщины так часто играют «роли без слов» в жизни мужчин? Почему он не знал, что она – живой человек, уязвимый?
А может, знал.
Это хуже всего.
Она сглупила, доверившись ему.
И все же она была голодна.
В ту последнюю ночь она спала в его объятиях неспокойно, а он обхватил ее ногами, словно никогда в жизни не собирался с ней расставаться.
День шестой, среда, 2 ноября345
В истории Олд-Бейли нечасто бывает, чтобы приговора так ждали. Поднимается занавес, знаменуя начало последнего акта пьесы «Королева против „Пингвин букс лимитед“», и с лязгом оживает древняя отопительная система. Уборщики, уроженцы Британской Вест-Индии, подтирают грязные лужи в большом вестибюле и в зале заседаний. У уборщиков прямые гордые спины и глаза как пылающие угли. Присяжные и журналисты послушно задирают ноги в сапогах и галошах. Одни сморкаются – гулко, как пароходные гудки, другие достают из карманов трубки, и воздух вытесняют жидкие желтые миазмы. Даже дубовые панели, которыми обиты стены в зале заседания, кажется, сегодня, на шестой день, источают эдвардианскую пыль в количестве больше обычного.
Мистер Джереми Хатчинсон в ряду барристеров поправляет свой парик. Ужасно неудобная штука. Многие коллеги Хатчинсона рады тому, что парик прикрывает лысеющую макушку, но сам Джереми к таким вещам равнодушен.
Розалинда сидит теперь на местах для особо важных персон. Она решает, что лица защитников сегодня мрачны. Это плохой знак. По всеобщему согласию, мистер Гриффит-Джонс завершил вчерашнее заседание суда с блеском. Издательству «Пингвин букс» нанесен серьезный удар. Окажется ли он решающим – кто знает? Судья подвел итоги слушания, и присяжным пора удалиться, чтобы прийти к согласию по поводу вердикта.
Она бросает взгляд на скамью подсудимых, и Лоуренс в ответ смотрит на нее. Туманным глазом она видит его совершенно ясно. Он нацепил вельветовую куртку, чтобы выслушать последний приговор себе – словно собирается вскоре опять покинуть этот мир. Он мастер уходить.
Высоко над головой Роз, в шкафу для публики, Дина и Ник умудрились занять соседние места. «Ищи в последних рядах!» – кричит ей Ник, когда они врываются на галерку. Они встали в очередь вместе со всей толпой в четыре часа ночи. Женщина, сидящая позади них, касается плеча Дины и просит у нее автограф. Женщина объясняет, что видела фотографию Дины в газете. Дина краснеет и отказывает; ее все не отпускают мысли о вчерашнем провале на свидетельском месте. Ник берет ее за руку и держит.
Этажом ниже, на местах для важных персон, Дина видит Ребекку Уэст в черной меховой шляпке и больших жемчужных клипсах. Женщина по имени Розалинда тоже там сидит, и Дина снова начинает блуждать мыслями – сама не зная почему, – перебирая в голове отрывки стихов Лоуренса из цикла Сан-Гервасио. Роза, Роз, шип.
Дина говорит Нику, что Э. М. Форстер, видимо, не поехал из Кембриджа в Лондон еще раз. Во всяком случае, в толпе внизу его нет. Она указывает на поэтессу Сильвию Плат, сидящую на местах для прессы рядом со Стивеном Спендером. Должно быть, это мистер Спендер раздобыл ей пропуск, говорит Дина Нику. Он известный поэт и редактор журнала «Энкаунтер». Плат училась в Ньюнэме на один курс старше Дины.
Она жила в общежитии для иностранных студентов, Уитстеде, на Бартон-роуд, и Дина иногда примечала ее на территории колледжа. Плат бросалась в глаза длинными светлыми американскими волосами, как у Вероники Лейк[69]. Иногда она завязывала их в хвост на макушке, и тогда сразу становилось ясно, что она американка – так оптимистично она им мотала из стороны в сторону.
Наверное, по временам ей было одиноко.
– Замах не по силам. Она понятия не имела, с каким снобизмом ей придется столкнуться.
– Как ты думаешь, почему она не уехала? – спрашивает Ник.
– Честолюбие. Она почти сразу принялась писать для нескольких кембриджских газет. – Почему я сама до этого не додумалась, спрашивает себя Дина. – Она опубликовала свой первый сборник поэзии в издательстве «Фейбер», всего недели две назад, и критики приняли его благосклонно. «Колосс».
69