Он оставил ее в конце сентября, ушагал вниз по тропе через оливковую рощу, и его белая рубашка и старая соломенная шляпа скрылись из глаз Розалинды и девочек. Он ушел раньше, чем мог бы, – миссис Лоуренс собиралась прибыть на место их встречи в Венеции лишь через несколько дней. Накануне ночью он признался Розалинде, что их любовь «взорвала» его.
Он сказал, что с годами стал женатым человеком:
– Когда мужчина женат, он не влюблен. Муж – не любовник. Ну и вот, я – муж и больше никогда не буду любовником, никогда в жизни. Ты была – и остаешься – моей возлюбленной, и ты была щедра ко мне, щедра во всех смыслах, в каких только возможно.
– Ты любишь жену, – признала она со слезами на глазах. Она изо всех сил старалась сохранять достоинство, как положено «хорошим» женщинам в подобной ситуации. – Так и должно быть.
Должно быть, но есть ли?
– Не то чтобы люблю… Но когда люди женаты шесть лет, а близки еще дольше – ведь когда-то я в самом деле любил Фриду, – они как бы прирастают друг к другу. Между ними образуется некая связь. И рвать ее – противоестественно.
Потом Роз прочтет то же самое почти дословно в романе «Флейта Аарона», который он писал во время их близости, параллельно с циклом стихов Сан-Гервасио. В книге Аарон говорит эти слова маркизе, покидая ее.
Она сохранила его письма и открытки. Самое первое – от двадцать девятого сентября: именно эту дату он потом выберет для письма Меллорса к Констанции, которое лесничий пишет, когда работает у фермера, ждет своего развода и тоскует по ней. Когда Розалинда прочитала это письмо впервые, в 1928 году, оно пронзило ее в самое сердце.
«Я верю в высшую тайну, что и подснежнику не даст погибнуть. И пускай ты в Шотландии, а я в Срединных графствах, и я не могу тебя обнять, обхватить руками и ногами, но все же со мной – частичка тебя… Я люблю и это воздержание, оно – часть нашей ебли и затишье среди нее, и оно сейчас между нами, как подснежник, язычки белого пламени… Прости, что так много слов, они потому, что я не могу тебя коснуться»346.
Сегодня, в день приговора, она принесла с собой в сумочке старые открытки и письма Лоуренса. Частички его. Обрывки его голоса.
29 сентября 1920 г.
Дорогая Р.!
Панфорте был вкуснейший. Поддерживал мои силы на всем пути. По прибытии облачно, потом проливной дождь с громом и молниями. Мы с приятелем-художником наняли гондолу. Гранд-канал – как тремоло: длинные ромбы света уступают теням осени. Год умирает, но Венеция экстравагантно игнорирует его смерть. Фрида прибудет через неделю. Она пилит меня из Баден-Бадена. Как поживают три юные грации? Когда ты снова въедешь в виллу «Кановайа»? Как там наши черепахи? Пиши мне на адрес: агентство Кука, пьяцца Леончини. Не забудь. Ничего не забывай. Д. Г. Л.
7 октября 1920 г.
Дорогая Розалинда!
Фрида прибудет сегодня вечером, если ей наконец удалось выправить паспорт. Я устал околачиваться в Венеции, в тошнотно-зеленом настрое. Мы каждый день плаваем в гондоле, и почти все, что я написал за это время, – водянисто и зыбко.
Лидо сегодня безлюден. Не слышно ни одного брызжущего энтузиазмом американца. Я на южном конце острова. Дюны здесь 30 футов высотой, бриги и шлюпы, невозмутимые, стоят на якорях в лагуне, и паруса их пылают на жаровне дня.
После венецианской тесноты в открытом море кажется очень просторно. Чуть раньше я искупался, а теперь сижу с карандашом и бумагой на коленях. Только что вышла вечерняя звезда. Надвигаются тучи. Они напоминают мне бурное небо над морем в «Вакхе и Ариадне» Тициана. Эта пара – самый настоящий союз стихий.
Сегодня утром ощущался первый укус осени: холодный, но золотой свет. Любопытно, когда мы увидимся снова.
Они не увидятся больше никогда. Он, когда-то так решительно добивавшийся знакомства, не предложит встретиться еще раз. А ей сделать это не позволят условности. Его последующие письма выдержаны в дружеском тоне, подобающем женатому приятелю.
Она прожила в Италии пять лет, а в двадцать шестом – в том же году, когда он начал писать «Любовника леди Чаттерли» на отдаленном склоне горы по другую сторону Флоренции, – снова вышла замуж.
В 1928 году он послал ей экземпляр первого издания «Любовника леди Чаттерли», свеженький, только что из флорентийской типографии, на обложке – изображение феникса, нарисованное им самим. Он отправил роман на ее новый лондонский адрес, раздобытый у Берти Фарджона.