все поют
«Это есть наш последний...»
по-испански.
По-русски —
я.
ФРАМБОЙАН
Цветет величаво и девственно
над шорохом летних полян
очень кубинское дерево —
дерево фрамбойан.
Цветы удивительно алые,
а свет их торжественно чист.
Старые шутят и малые:
«Дерево-коммунист».
Поэт — это тоже дерево,
шумящее над землей,
но если цвести — так действенно,
не частью себя — всем собой!
Пусть будут стихи мои алые,
а свет их торжественно чист.
И старые скажут, и малые:
«Это поэт-коммунист».
ФИДЕЛЬ И ГАГАРИН
Дождь наступленье свое развертывал.
Бились полощущие полотнища,
но вся Гавана
двадцать четвертого
стала огромной Красной площадью.
Все выбегали под струи из комнат —
и старики, и влюбленные пары,
и Мануэль — мой старинный знакомый —
радостно мок, взобравшись на пальму.
Женщины,
тоже радостно мокрые,
разом забыли,
что платья их —
модные,
и бородатые милицианос,
застыв, сохраняли молодцеватость.
А дождь хлобыстал —
никого не щадил)
Он был —
я прямо скажу —
неистов.
Обняв космонавта,
Фидель шутил:
«Это —
интриги капиталистов!»
Ну а Гагарин, смеясь: «Возражаю!
Это, наверное, он к урожаю».
Гагарин смотрел,
улыбаясь глазами
из-под блестящего козырька.
Мулатки в честь космонавта плясали —
и здорово!—
барыню
и казачка.
Стояли Фидель и Гагарин,
единые,
оба как братья в родном дому.
Многим не нравятся два этих имени,
и понимаю я почему.
Победы их —
не победы собственные.
За каждым из них —
его страна,
Оба они
революцией
созданы.
Оба они —
это она!
Все мы родные —
прямо,
не косвенно.
Все мы как братья в одной семье.
Гагарин для нас —
революция в космосе
Фидель —
революция на земле!
МОЦАРТЫ РЕВОЛЮЦИИ
Слушаю
рев
улицы
трепетно,
осиянно.
Музыка революции
как музыка океана.
Музыка
все может.
Музыка —
это мужество,
и, вдохновенный как Моцарт,
Кастро
на гребне музыки.
Музыка
поднимает
волны свои неистовые.
Музыка
понимает,
кто ее авторы истинные.
Обрерос
и кампессинос,
дети народа лучшие,
это все —
композиторы,
моцарты революции!
У моцартов революции
всегда есть свои сальери.
Но моцарты —
не сдаются,
моцарты —
их сильнее!
Оливковые береты,
соломенные сомбреро,
это — не оперетта,
а оратория эры!
Музыка —
для полета.
В музыке —
все
свято.
Если фальшивит кто-то,
музыка не виновата.
Музыка революции
многих
бросает
в холод.
Где-то за морем
люстры
нервно
трясутся
в холлах.
Что,
вам не слишком нравится
грохот над головами?
С музыкой
вам не справиться,
музыка
справится
с вами!
Хочу
не аплодисментов,
не славы,
такой мимолетной, —
хочу остаться посмертно,
хотя бы одною нотой,
в держащей врагов на мушке,
суровой,
непродающейся,
самой великой музыке —