50
Что сказала Сеголен Руаяль, уступив сопернице 42 голоса
Ты ненасытна, Мартин, ты не хочешь признать, что я победила.
51
Маркус стоял перед дверью Натали. Пора было действовать, и это повергало его в полнейший ступор. Мимо прошел Бенуа, сотрудник из их группы:
— Ты чего тут делаешь?
— М-м… у меня назначена встреча с Натали.
— Ты собрался с ней разговаривать, стоя столбом под дверью?
— Нет… просто встреча назначена на 10… а сейчас 9.59… ты же меня знаешь, я не люблю приходить раньше времени…
Коллега удалился примерно в том же состоянии, в каком пребывал апрельским днем 1992 года, посмотрев в театре где-то на окраине пьесу Сэмюэля Беккета.
Теперь у Маркуса не оставалось выхода: пора было действовать. Он вошел в кабинет Натали. Она сидела, уткнувшись в какое-то дело (быть может, дело номер 114?), но сразу подняла голову. Он направлялся к ней решительным шагом. Но просто никогда ничего не бывает. Приблизившись к Натали, он вынужден был сбавить скорость. Сердце у него стучало все громче, прямо какая-то синдикалистская симфония. Натали спрашивала себя: что сейчас будет? И, если уж честно, слегка побаивалась. При том, что прекрасно знала: Маркус — сама любезность. Чего он хочет? Почему не двигается? Ее тело превратилось в компьютер, захлебывающийся от избытка данных. Ее данные были из области эмоций. Она встала, спросила:
— Маркус, что происходит?
— …
— С вами все в порядке?
Он наконец сосредоточился на том, зачем пришел. Резко схватил ее за талию и поцеловал с такой силой, какой сам от себя не ожидал. Она не успела опомниться, как он уже вышел из кабинета.
52
Но оставил по себе странную сцену похищенного поцелуя. Натали хотела было снова погрузиться в бумаги, но в конце концов решила пойти за ним. То, что она ощутила, с трудом поддавалось определению. По правде говоря, за последние три года на нее первый раз налетали с поцелуем. Первый раз не считали ее хрупкой вещицей. Да, как ни странно, ее взволновала эта мгновенная, чуть ли не грубая вспышка мужественности. Она походила по коридорам фирмы, поспрашивала у всех встречных и поперечных, где он. Никто не знал. В кабинет он не возвращался. И тогда она вспомнила про крышу здания. В это время года туда никто не поднимался — слишком холодно. Она сказала себе, что он наверняка там. Интуиция ее не подвела. Он стоял там, у бортика, в очень спокойной позе. И слегка шевелил губами, как будто дышал ртом. Можно даже сказать: как будто курил, но без сигареты. Натали неслышно подошла к нему.
— Я тоже иногда здесь прячусь. Чтобы передохнуть, — сказала она.
Маркуса ее появление удивило. Он никак не думал, что после всего, что случилось, она пойдет его искать.
— Вы простудитесь, — ответил он. — А я даже не могу предложить вам пальто.
— Что ж, простудимся оба. По крайней мере, хоть в этом между нами не будет разницы.
— А вы вредная.
— Да ничего не вредная. И никакой не было вредности в том, что я сделала… Ну в конце-то концов, что за преступление я совершила!
— Значит, вы ничего не понимаете в чувствах. Поцелуй от вас, а потом вообще ничего — это, безусловно, преступление. В царстве черствых сердец вы пошли бы под суд.
— В царстве черствых сердец?.. Не привыкла слышать от вас такие речи.
— Естественно. Не говорить же мне стихами о деле номер 114.
Холод менял их лица. И усиливал некоторую несправедливость. Маркус приобретал синеватый, чтобы не сказать синюшный оттенок, тогда как Натали покрывалась бледностью, словно неврастеничная принцесса.
— Наверно, нам лучше вернуться, — сказала она.
— Да… и что теперь будет?
— Но… теперь-то уж хватит. Чего еще? Я извинилась. Не роман же нам из-за этого заводить, в конце концов.
— А почему нет? Получилось бы интересно, я был бы не против почитать такой роман.
— Ладно, хватит. Я вообще не понимаю, зачем я тут с вами разговариваю.
— Согласен, хватит. Но сначала мы поужинаем.
— Что?
— Мы вместе поужинаем. А потом больше не будем об этом говорить, обещаю.
— Я не могу.
— Ну это-то вы мне должны… всего один ужин.
Некоторые люди обладают поразительной способностью произносить подобные фразы. Способностью, не позволяющей собеседнику ответить отказом. В голосе Маркуса звучала такая убежденность. Натали знала, что согласиться будет ошибкой. Знала, что отступать надо сейчас, пока еще не слишком поздно. Но отказать ему было невозможно. И потом, она так замерзла…