— Да так… Просто показалось.
— Вот и заткнись.
После всех уроков я снова заглядываю в учительскую. За столом Колючки нет, и все ее письменные принадлежности сложены на краешке стола. За соседним сидит биологичка и ей столько лет, что она точно не заподозрит ничего такого, если спрошу, где Варвара Юрьевна. Ну, допустим, потому что хотел уточнить кое-что по домашнему заданию.
Биологичка поправляет толстые очки, и все равно прищуривается.
— Ленский ты, никак, решил взяться за учебу? — У нее неприятный старческий смех. — Варвара Юрьевна закончила в два, за ней муж заехал.
Муж.
Я вываливаюсь на улицу, пинком открывая дверь прямо в промозглый холодный ветер.
Смотрю на ладонь, которой гладил ногу училки и понимаю, что сегодня буду дрочить именно в этот кулак.
Глава восьмая: Варя
17 ноября
Ни в среду, ни до конца недели Ленского на занятиях не было.
Я радовалась, как ребенок, потому что за это время успела немного наладить общение с учениками. Не считая Варламовой, которая продолжает смотреть на меня как на личного врага, с которым ведет необъявленную войну.
Куда делся Ленский я так и не поняла, но не горела желанием лишний раз даже произносить его имя вслух. Пусть с его прогулами разбирается классная руководительница.
Правда, в пятницу я еще не знала, насколько напророчила сама себе.
В понедельник утром, перед самым уроком, мня неожиданно вызывают в кабинет к директору, где уже сидят все завучи и сердце сразу ухает в пятки от нехорошего предчувствия. Хоть, казалось бы, внезапно свалившемуся на меня классному руководству, нужно только радоваться: мне доверяют и у меня будет ощутимая прибавка к заработной плате — одни плюсы. А вместо того, чтобы прыгать от счастья, я плетусь за Галиной Гавриловной на ватных ногах, мысленно уговаривая все высшие и не только силы сделать так, чтобы и сегодня Ленского не было на занятиях.
Но Ленский на занятиях был.
Можно сказать — во всей красе. Не знаю, где и как он болел эти дни, но судя по разбитой губе и перетянутой царапиной спинке носа, «болезнь» почесала об него кулаки.
Пока завуч рассказывает, что в связи с семейными обстоятельствами их классная руководительница вынуждена уволиться и переехать в другой город, Ленский откидывается спиной на стенку, уже знакомым мне жестом вытянув перед собой длинные ноги. Сегодня он в ярко-красном узком свитере и модных потертых джинсах, и я понимаю, что слишком долго его рассматриваю, когда нахал, пряча улыбку, сует в рот большой палец, чтобы прикусить его зубами.
Теперь я — классный руководитель «11-А», а это значит, бегать от одного наглого распутного ученика уже не получится. И судя по прищуру черных глаз, сейчас Ленский думает о том же самом.
Новость о том, что я буду классной, производит впечатление. Некрасиво так думать о коллегах, но их бывшая классная показалась мне какой-то пассивной, и на мое предложение организовать с учениками осенние литературные чтения только громко фыркнула. По ее мнению, этим «золотым деткам» дела не было ни до лирики в поэзии, ни до любовной переписки выдающихся поэтов. Возможно, она была пассивна и слишком критична в других вещах тоже?
В любом случае, как только я остаюсь одна теперь уже в своем одиннадцатом классе, на голову сыпятся тысячи вопросов. В основном о том, как я собираюсь организовать проведение зимних каникул. Приходиться взять паузу и подождать, пока образуется более-менее пригодная для разговора тишина. Правда, когда лес рук исчезает, мое внимание привлекает растворившаяся со своего места Варламова, которая теперь сидит рядом с Ленским и даже не пытается скрыть, что нарочно придвинула стул максимально близко. Теперь они почти плечом к плечу, и девчонка что-то шепчет Ленскому на ухо, а он в это время продолжает в упор смотреть на меня. Никак не могу отделаться от ощущения раздевания взглядом, и непроизвольно обхватываю плечи.
— Наталья Николаевна не хотела ехать с нами в Париж, — бубнит парень с первой парты. Это — Артем Толмачов, его отец, как мне уже успели рассказать, владелец крупной сети мебельных магазинов. — А мы хотим всем классом на каникулы.
Его слова тонут в дружном хоре поддержки, из которой выбивается только один голос — голос Варламовой, которая вклинивается с важным объявлением — она в Париже была дважды.
— Там скучно, — выдает она свое экспертное мнение. — Мы с родителями собираемся в Майами.
— Ну и вали, — предлагает кто-то из мальчишек.
— Можно поехать на горнолыжный курорт, — следующее предложение.
Я не успеваю ничего сделать: класс буквально по швам трещит от рьяного обсуждения поездки, а у меня волосы былом на голове от одной мысли, во что может обойтись эта поездка. Поэтому быстро, пока мои старшеклассники не начали собирать чемоданы прямо сейчас, закрываю обсуждение парой громких хлопков в ладоши.