Подтверждаю его догадку улыбкой и ухожу под аккомпанемент змеиного взгляда математички.
На самом деле, меня интересует только одна голова — голова Ленского.
С нашего последнего разговора он меня игнорирует: не ходит на мои уроки и на классный час, а на перемене просто таинственным образом испаряется сразу отовсюду. Но каждый раз перед уроком литературы у меня на столе лежит реферат по пройденной теме. Хороший реферат, в котором чувствуется и личное мнение, и работа с материалом, а не абы что, скачанное из интернета. При этом Ленский исправно, без пропусков, ходит на остальные уроки, хоть учителя продолжают жаловаться на его привычку сидеть в наушниках у себя на «галерке».
Урок идет уже минут двадцать, так что я осторожно стучу в дверь и заглядываю в класс. Вопросительно смотрю на учительницу биологии, не помешаю ли я, и получаю гостеприимный приглашающий жест.
— Я быстро, Степанида Семеновна. — Нахожу взглядом Ленского: он в наушниках что-то записывает в тетрадь. — Можно я Ленского на минутку заберу?
Ленский, само собой, даже не слышит, и замечает меня только когда мальчишки с парты перед ним привлекают его внимание.
Поднимает голову, хмурится — и мы смотрим друг на друга.
Он как будто увидел прилипшую к брюкам жвачку: странно и немного брезгливо кривится, но все-таки встает из-за парты. Я снова выскальзываю в коридор и пытаюсь понять, что это вообще было? Лучше уж думать о том, что мальчишка «перегорел» и теперь я его просто раздражаю, чем о том, что ему очень идет узкий черный свитер с широким воротом-лодочкой, в котором выглядывают мускулистые плечи и выразительные ключицы.
Дверь открывается и закрывается.
Поворачиваюсь.
Ленский держит руки в карманах узких брюк, крепкое запястье торчит наружу, украшенное тяжелыми стильными часами. От мальчишки снова пахнет сигаретами и мятной жвачкой. Запах действует на меня так странно и сильно, что с трудом держусь и не прячу нос в ладонях. Так, нужно собраться и просто высказать ему все. Разрубить идиотский узел недопонимания и поставить жирную точку.
— Ты не ходишь на мои уроки, прогуливаешь классный час, проигнорировал анкетирование.
— Да, — простой и спокойный ответ.
— В чем дело, Ленский?
Он немного прищуривается, а потом просто передергивает плечами.
— Не хочу быть лежачим полицейским на пути вашей блестящей карьеры, Варвара Юрьевна. Вдруг не так посмотрю, а вы побежите увольняться.
Меня неожиданно очень сильно злит и это его внезапное «вы», и неприкрытая ирония. Был бы хоть бы на пару лет старше, я бы устроила такую выволочку на тему идиотского поведения, что его будущая жена была бы мне по гроб жизни благодарна. Но он просто слишком рано созревший мальчишка, и просто бунтует. Мы проходили это на занятиях по возрастной психологии.
— Либо ты ходишь на мои уроки и ведешь себя, как взрослый, либо продолжаешь обижаться дальше и тогда я буду вынуждена пообщаться с кем-то из твоих родителей.
— Может дело не в обиде, а в том, что я просто не хочу вас видеть? — Совершенно непроницаемое лицо. Абсолютный ноль эмоций. Собой он владеет точно не как взбалмошный ребенок.
— Не смотри, раз противно, но на уроках ты должен быть. И на всех мероприятиях с классом, которые я провожу.
— Нет. Хотите — вызывайте родителей. Мне по фигу.
Мне кажется, он прекрасно понимает, что этой угрозой я сама себя загнала в тупик. Что я скажу его матери или отцу, даже если предположить, что сразу после звонка меня не попрут из школы за то, что беспокою важных людей вместо того, чтобы решить вопрос с завучем и директором? «Ваш сын лапал меня, я дала отворот поворот и теперь он не ходит на мои уроки»?
В ушах снова появляется звон, и я непроизвольно прикладываю пальцы к вискам, жмурюсь, пытаясь устоять ровно, пока мир качается, словно хлипкое суденышко в шторм. Когда приступ проходит, первое, что я вижу — сосредоточенный злой взгляд Ленского.
— Это просто недосып, — бросаю первое, что приходит на ум. Как будто мальчишке есть дело до моих проблем. Вздыхаю. Ладно, возможно, это не педагогично и подрывает мой авторитет в глазах нахала, но главное ведь результат? — Даня, пожалуйста, просто приходи на уроки. Если Галина Гавриловна еще хоть раз заметит, что у меня ты снова отсутствуешь…
Он издает какой-то глухой и выразительней «угум» и уходит, оставив меня гадать, было это «да» или «нет».
На следующее утро, еще до начала уроков, я нахожу у себя на столе большой закрытий стаканчик из «Старбакса» с подписью «Колючка», под которым лежит новый реферат по литературе. Я с наслаждением втягиваю порцию горячего сливочно-карамельного кофе, опускаюсь на стул и уговариваю себя держать глаза сухими, а голову — холодной.