Шарль оказался в большом затруднении. Он видел то, что хотел увидеть! И успокоился. Теперь он был согласен ждать до первой брачной ночи, — в поезде, в Венеции, на озерах, где угодно, ведь до этого еще так далеко, он успеет все обдумать!
Но купальник Клер остался у него в руке. Девушка перестала защищаться и смотрела на победителя. Она ждала, а он, Шарль, смотрел на купальник, который держал в руке. Вообще-то он предпочел бы вернуть его ей. Клер перевернулась на спину и с серьезным видом стала пристально разглядывать жениха. Она больше ничего не говорила. Шарль, напротив, подыскивал слова, все выходило чересчур глупо, не станет же он заниматься этим среди бела дня, в траве, где полно мошек и букашек.
— Дорогая! Умоляю! — пробормотал он.
— Иди ко мне! Иди! — произнесла Клер замирающим голосом.
Колени он себе расцарапает, это уж точно!
Сначала Пуна и Жюльен прислушивались. Потом им показалось, что это продолжается слишком долго. А теперь, когда наступила тишина, им стало неинтересно. Через несколько минут они услышали негромкий, в меру жалобный крик, вырвавшийся у Клер.
«Все в порядке!» — подумал Шарль. Наконец-то! Переводя дух, он с нежностью и гордостью увидел, как из глаз Клер брызнули слезы.
— Тебе больно?
Девушка утвердительно кивнула, и Шарль почувствовал себя на седьмом небе. Ему тоже было больно. Он ободрал себе колени о камни, порезал осокой, но это пустяки! Его блаженство было бы полным, если бы он смог потушить свет. Солнце и взгляд Клер смущали его.
Тем временем Пуна, которая все еще шлепала по воде, поймала лягушку, крохотную зеленую лягушку, и зажала ее в руке. Она там вертелась и щекотала Пуне ладонь.
— Что это у тебя? — спросил Жюльен.
— Я поймала лягушку!
— Покажи!
— Нет! Она удерет!
Пуна сунула лягушку в карман, который был у нее спереди на платье. Минуту-другую она, упершись в грудь подбородком, смотрела, как странно подпрыгивает ее живот. Ей было щекотно между ногами. И очень холодно. Но не сказать чтобы противно. Она отправилась на поиски второй лягушки.
Она наловила их полдюжины, и вскоре все они затрепыхались у нее на животе.
— Ну и что ты будешь с ними делать? Есть?
Пуна на секунду задумалась. Не могла же она просто взять и отпустить своих лягушек!
— Что ты будешь с ними делать? — повторил Жюльен.
У Пуны возникла одна мысль. Она вылезла из пруда и, приложив палец к губам, сделала Жюльену знак идти за ней. Один за другим они подошли к Клер и Шарлю, которые снова надели купальные костюмы и снова принялись чинно загорать: каждый за себя, и все в свое время.
Шарль находил, что Клер чересчур романтична и немного легкомысленна. А Клер находила, что мужчины — грубые эгоисты. Конечно, она все еще любила Шарля, но он не должен был брать ее силой. Это нехорошо. В общем, было бы лучше, если бы перед этим они объяснились.
Пуна тихонько подошла к одежде, которую жених и невеста совсем недавно, когда Клер была еще девушкой, оставили на большом плоском камне. Жюльен спрятался в траве, в нескольких метрах от кузины, и смотрел. Пуна взяла брюки Шарля, достала пригоршню лягушек и засунула в карман. Брюки, сложенные по складкам на плоском камне, вдруг надулись сами по себе, точно при эрекции. Остальных лягушек Пуна разложила по декоративным карманчикам на платье Клер: их было по два на груди и на бедрах. Потом она на четвереньках отползла назад и улеглась на живот рядом с Жюльеном.
— Тебе не холодно, любимая? — спросил Шарль: пора было сказать что-то ласковое.
— Пожалуй, да!
Они встали и надели: одна — платье с фестонами, другой — штаны с начинкой. И оба одновременно испустили жуткий вопль.
— Ай! Что это? — кричала Клер.
Бедняжка задергалась, словно от удара током.
— Лягушки! Тут полно лягушек! — кричал Шарль, выкидывая из карманов их прыгучее содержимое.
— Сними с меня эту гадость! Прошу тебя! Сними с меня эту гадость!
А всего в нескольких метрах Пуна и Жюльен корчились от беззвучного смеха. Вытащив лягушек из платья Клер, Шарль внимательно огляделся по сторонам, и лицо его приняло хищное выражение.
— Поймаю их — уши надеру!
— Пойдем домой, милый. Они испортили мне день. Я маме скажу! Обязательно скажу маме!
Клер и в самом деле расстроилась. Она оперлась на руку Шарля и заметила, что прихрамывает. Между ногами как будто что-то жгло. Она теснее прижалась к Шарлю. Этот день должен был стать великим днем, а они его испортили! Она ненавидела брата! Ненавидела!