– Сведения? А что вы хотите узнать?
– Мне нужно узнать имя матери… одного ребенка.
– И что же? – Миссис Капециаио явно насторожилась, в ее тоне проскользнули ледяные нотки. – А почему вы вообще решили обратиться с этим вопросом ко мне?
Элиза растерялась, прекрасно понимая, что, задавая подобные вопросы, нельзя произвести на своего собеседника приятное впечатление. «Она, наверное, считает меня грязной интриганкой», – решила Элиза, встретив скептический и недоверчивый взгляд миссис Капециаио.
– Я подумала, что бывают случаи, когда женщина рожает ребенка, но не имеет возможности растить его… То бедность преследует ее, то одиночество! – словно оправдываясь, затараторила Элиза.
Мария Капециаио выпрямилась и холодно посмотрела на нее:
– Так вот вы к чему. – Она сухо улыбнулась. – Да, такие случаи бывают. Но не с теми, кто имеет представление о порядочности. Лично я не способна бросить на произвол судьбы своего ребенка, поэтому и не знакома близко с подобными проблемами. А теперь, мисс Эмсел, если у вас больше нет ко мне вопросов…
– Есть! – резко перебила ее Элиза. – Я хочу… я хотела попросить вас рассказать мне о Линетт Маркис.
– Линетт Маркис?
– Да. Я знаю, она ваша постоянная клиентка. Ведь вы наверняка много знаете о ее прошлом, о ее теперешней жизни. Или хотя бы знаете, к кому я могла бы обратиться по этому поводу. Вероятно, есть люди… которые в курсе каких-нибудь слухов.
– Слухов?! – воскликнула Мария Капециано, окончательно потеряв терпение. – Мисс Эмсел, я не сомневаюсь, что вы пришли ко мне с добрыми намерениями, но позвольте вас заверить: я ничего не знаю о личной жизни Линетт Маркис и знать не хочу. Я действительно сшила для нее несколько платьев, и она очень щедро платила мне. Но задавать вопросы клиентам не в моих правилах. Насколько мне известно, у нее нет н никогда не было детей. Если вам этого недостаточно обратитесь к кому-либо еще.
Миссис Капециано поднялась, давая понять Элизе, что разговор окончен.
– Но к кому? Я не знаю, к кому обратиться.
– Если вы просите порекомендовать вам осведомителя, то увольте – таких знакомых у меня нет. Я всего лишь простая портниха, а вам нужен человек, которого допускают до сильных мира сего.
Она намекает на Риордана Дэниелса! Ну что ж, откровенность за откровенность: Элиза решила говорить начистоту. Строить из себя непонятливую дурочку было не в ее интересах.
– Я не могу обратиться к мистеру Дэниелсу. – Она открыто посмотрела на свою собеседницу. – Не знаете ли вы кого-нибудь еще, кто бы мог рассказать мне о Линетт Маркис?
– Я даже не представляю… – Застигнутая врасплох подобной бесхитростностью, миссис Капециано несколько растерялась. – А впрочем… Может, администратор театра? – нехотя добавила она. – Если ему заплатить, он выложит все, что знает. Но мой вам совет: будьте поосторожнее. Если мисс Маркис узнает, что вы наводите о ней справки, то скандала не миновать. У нее довольно склочный характер – это то немногое, что мне известно наверняка, и прошу вас, мисс Эмсел, не приходите больше ко мне с подобными разговорами.
Элиза, воодушевленная хоть маленькой, но победой, сердечно попрощалась с хозяйкой ателье и поспешила в театр, решив не откладывать разговор с администратором в долгий ящик.
Очутившись у здания старой оперы, она с огорчением для себя обнаружила, что сегодня театр закрыт; парадные двери были наглухо заперты, вокруг ни души, и лишь ветер, поднимая с тротуара лепестки успевших осыпаться роз, трепал афиши новых постановок.
Но сдаваться так просто, без борьбы Элиза не собиралась; она решительно зашагала по аллее для экипажей к служебному входу.
Войдя в здание театра и пытаясь не обращать внимания на любопытные взгляды консьержа, Элиза направилась прямиком в кабинет администратора, как и в первый раз удивляясь убогости мира кулис: стены потрескались, штукатурка давно осыпалась.
Несмотря на теплый майский день, здесь пахло сыростью. Элиза заметила, как в углу зашуршала, а потом шмыгнула за ящик с декорациями крыса.
«Ах, до чего же велика разница между блеском премьеры и нищетой театральных кулис», – подумала она. Трудно было представить себе, что надменная Линетт всю свою жизнь проводит среди такого убожества.
– Вы не скажете, где я могу найти администратора? – обратилась Элиза к одному из монтировщиков декораций.
– Вам нужен мистер Хенкель? Он в своем кабинете. Это вон там. – Человек улыбнулся и показал рукой куда-то в сторону.
Элиза пошла в указанном направлении и вскоре оказалась в маленькой, грязной каморке, в стене которой было просверлено смотровое отверстие для наблюдения за задником сцены. Стол администратора, заваленный кипами бумаг, старыми афишами, рулонами свежеотпечатанных билетов, занимал, казалось, чуть ли не полкомнаты.
– Ну-ка, ну-ка! Кто это к нам пришел? Вы явились просить роли, милое создание? – Мистер Хенкель имел красивое добродушное лицо, светлую, щедро напомаженную шевелюру и глубокий грудной голос трагического актера. Он разглядывал свою посетительницу с нескрываемым любопытством.
– Я пришла не за работой. – Элиза достала из сумочки конверт с купюрами, края которых как бы невзначай торчали наружу, и положила его на стол перед администратором. Для нее не прошел даром урок дачи взятки конгрессмену в игорном доме Конлея. – Мне нужны кое-какие сведения.
– Слушаю вас, – предупредительно поклонился мистер Хенкель, сунул конверт в карман, закрыл на ключ дверь кабинета и в ожидании замер.
– Дело в одном ребенке… Я пытаюсь выяснить, кто его мать.
– Так что же?
– Я… я подозреваю, что это может быть одна из актрис, работающих у вас… Линетт Маркис.
– Линетт? Ну нет! – Мистер Хенкель замахал руками. – Мисс Маркис может быть кем угодно, но только не матерью!
К большому разочарованию и досаде Элизы, ее слова не только удивили администратора, но и развеселили его; он громко, до слез расхохотался.
– Но… может быть, это все же возможно? – не унималась Элиза.
– Да вы шутить изволите! Линетт беременна? Эта женщина слишком предусмотрительна и осторожна! Насколько я знаю, она за всю жизнь ни разу не пропустила спектакля, и уж если у нее есть ребенок, то не иначе как она держит его в сундуке со своим реквизитом.
– Но ребенок может жить не с ней. – Администратор неопределенно пожал плечами:
– Похоже, вы даже не представляете себе, что значит для актрисы ребенок. Стирать пеленки в гостиничных номерах и нянчиться с младенцем в спальных вагонах и в гримерных? Нет, Линетт слишком горда, чтобы обрекать на такое себя и свое дитя.
– Вот как?
Хенкель усмехнулся, достал из жилетного кармана часы и взглянул на них.
– Прошу простить, но у меня нет больше ни минуты. Я должен присутствовать при примерке новых костюмов. Благодарю за вспомоществование, оно пришлось как нельзя более кстати. Заходите еще, если вам снова понадобятся какие-нибудь «сведения». Или работа. Кстати, из вас могла бы получиться прекрасная хористка, моя милочка.
Элиза вышла из театра раздосадованная. Она наняла извозчика и поехала домой, перебирая в уме то немногое, что ей удалось разузнать. Значит, ни миссис Капециано, ни Линетт Маркис не могли быть матерью девочки. Выходит, что мать Тессы неизвестная Элизе женщина. И зачем только она ввязалась в это дело…
Но чем ближе подъезжала Элиза к дому, тем тверже становилась ее уверенность в том, что она не отступит, пока не узнает правды.
В субботу Элиза отправилась на прогулку с Мэтом Эберли, который прислал ей записку с просьбой о встрече. Элиза несколько раз перечитала послание, пытаясь угадать, зачем ее бывшему поклоннику понадобилось по видаться с ней. Они не встречались с тех пор, как столкнулись в фойе театра. Элиза была уверена, что его матримониальные планы теперь прочно связаны с Чэрити Палмер, и это вполне ее устраивало.