– Значит, решено, – сказала она Уиллу, и они ударили по рукам, положив начало новому предприятию.
– Прекрасно. Я сейчас поеду к владельцу подтвердить факт покупки. Даю слово, вы не пожалеете, мисс Эмсел.
– Я знаю. – Элиза долго смотрела вслед худому, долговязому бухгалтеру, который выглядел так, словно больная жена выкачивала из него все жизненные силы и жила за их счет.
Что и говорить, усердия в делах Уиллу было не занимать. Самолюбивый и осторожный в поступках, Уилл очень долго ждал возможности начать свое собственное дело, поэтому решения, которые он принимал, отличались взвешенностью и надежностью. Кроме того, даже если бы он захотел, то теперь, став компаньоном Элизы, не смог бы выдать ее, – она с самого начала оговорила свое право на долю в шестьдесят процентов в любом предприятии, которое будет ими создано. И если судьба не приготовила им какой-нибудь ловушки, то уже через пять лет они оба станут настоящими богачами.
Элиза, минуту посмаковав радужные перспективы, вызвала клерка Бошара:
– Мне нужно доставить несколько писем и встретиться с управляющим завода Эмсела.
– Как долго вы будете отсутствовать? – вкрадчиво осведомился клерк.
– Вероятно, до конца рабочего дня. Будьте добры, закончите с письмами и внесите новые сведения с трубопрокатного завода в гроссбух. – Проинструктировав Бошара, Элиза вышла из дома.
Октябрь незаметно и плавно перетек в ноябрь, который окончательно обнажил дубы и сосны, высаженные перед домом, оставив лишь осиротевшие, голые ветви. Дворники сгребали опавшие листья в кучи и жгли их. Вдыхая легкий дымок костров, Элиза думала о том, что теперь запах дыма всегда будет вызывать у нее воспоминания о той страшной ночи, когда они с Риорданом и Фифиной спасали свои жизни, преследуемые безжалостной огненной стихией.
Полчаса спустя Элиза уже стучала в двери игорного дома Конлея.
– Мисс Эмсел, очень рад вас видеть, – по обыкновению в высшей степени любезно приветствовал ее Конлей. – Сегодня вы просто великолепны… впрочем, как и всегда. Что вас привело ко мне?
Элиза полезла в сумочку и вытащила шесть одинаково запечатанных конвертов. С тех пор как ей дали понять, что в этом заведении она всегда будет желанным гостем, мистер Конлей избавил ее от необходимости самой ходить по игральным залам и передавать конверты адресатам лично в руки – за небольшое вознаграждение он с радостью делал это сам.
Что же касается сегодняшних конвертов, то только четыре из них принадлежали Риордану, два остальных содержали взятки от Элизы и Уилла. Они предназначались двум влиятельным членам городской управы, которые имели доступ к распределению подрядов на реконструкцию жилых зданий в Чикаго.
Пока мистер Конлей: отсутствовал, Элиза ожидала в задней комнате и лениво прислушивалась к взрывам громкого мужского смеха, стуку игральных костей, довносившихся из зала.
Эти звуки почему-то обратили Элизу к мыслям об отце. Она вспомнила, как однажды? отец вернулся откуда-то очень веселым, схватил ее в охапку и стал подбрасывать к потолку.
«Мы выиграли, сердечко мое! Мы выиграли!» – кричал папа, не выпуская ее из рук, а Элиза визжала от притворного страха. Она очень любила, когда он играл с ней. Отец всегда был для нее самым прекрасным человеком во вселенной – Элиза ничего в жизни не хотела, кроме того, чтобы никогда с ним не расставаться. Но вот почему он был таким жизнерадостным в тот далекий день, она никогда не узнает.
Неожиданно для самой себя Элиза впала в меланхолию почувствовала, как слезы застилают ей глаза. Папа…
– Ну вот, мисс Эмсел. Я покончил со всеми вашими поручениями. Более того, у меня есть небольшая посылка вашему боссу. Он был настолько добр, что помог мне приобрести небольшой пай в одном из его заводов.
Элиза взяла пакет и положила его в сумочку.
– Какого завода?
Мистер Конлей смущенно опустил глаза.
– Завода Эмсела. Говорят, что под руководством мистера Дэниелса дела там идут очень хорошо. Завод был на грани банкротства, но теперь об этом нет и речи.
Все-таки Риордан умеет вести дела, что ни говорите. Не в пример вашему отцу, уж не обижайтесь.
– Мой отец был очень умелым и дальновидным человеком! – не то что обиделась, а вознегодовала Элиза.
– Он был очень умелым игроком в «фараона», вы это хотите сказать? – попытался отшутиться Конлей.
Практически все люди круга Авена Эмсела проводили часть жизни за игральным столом, но Элиза не имела ни малейшего желания обсуждать своего любимого отца с мистером Конлеем. Она пробормотала в ответ что-то невнятное и не вполне учтивое, протянула Конлею плату за услуги и ушла.
По дороге на завод Эмсела Элиза не могла избавиться от неприятного осадка, который остался у нее после посещения игорного дома. Как смеет мистер Конлей так неуважительно отзываться о папе? Ей была отвратительна сама мысль о том, что он теперь будет владеть паем в заводе Эмсела.
Возмущение еще некоторое время кипело в ее душе, но настроение понемногу улучшалось. Элиза любовалась новыми зданиями, мимо которых проезжала. Многие из них были построены Риорданом, она же или работала над проектом, или поставляла кирпич для строительства.
Как справедливо сказал Риордан в своей речи на открытии Торговой палаты, Чикаго возрождался стремительными темпами. За год, прошедший со времени Великого Пожара, на восстановление города была потрачена колоссальная сумма – тридцать четыре миллиона долларов на Южный район, четыре миллиона на Северный и два миллиона на Западный. Для 1870-х годов это была астрономическая цифра. Город снова обрел свое привычное лицо: вдоль улиц, некогда черных от копоти и сажи, теперь были разбиты аллеи и бульвары, которые по весне обещали зазеленеть и наполнить Чикаго буйным цветением.
Когда Элиза подъехала к воротам завода Эмсела и увидела знакомые с детства дымящиеся трубы, ее настроение снова испортилось. К ее разочарованию, Феликс Морган, управляющий, видимо, забыл об их договоренности и уехал куда-то по своим делам. Судя по всему, он не очень-то верил, что ей удастся выкупить завод.
– Передайте господину управляющему, что я вновь приеду завтра в девять утра, – сухо сказала Элиза клерку. – Хотелось бы найти его на рабочем месте.
– Хорошо, мэм.
Элиза вернулась в особняк Риордана и сама завела лошадь в стойло. Она вошла в дом через боковой вход и, на ходу снимая шляпку и накидку, направилась в библиотеку.
Дверь, ведущая в кабинет Дэниелса, была закрыта. В воздухе витал легкий цветочный аромат. Элиза огляделась, и тут же ее взгляд упал на букет желтых роз, стоящих у нее на столе. В соответствии с порядком, установленным в доме Риордана, садовник регулярно раз в три дня доставлял сюда свежие цветы.
Элиза положила пакет от Конлея на стол и принялась было за стопку бухгалтерских книг, но вдруг услышала за стеной какой-то приглушенный шум. Так, значит, Риордан у себя и работает!
Элиза была не в настроении общаться с ним, поэтому попыталась сосредоточиться на цифрах, вписанных в гроссбух корявым почерком Бошара. Звук за стеной повторился, и Элиза невольно подняла голову. Это не было похоже ни на беспокойный вздох Риордана, ни на его обычное бормотание под нос, сопровождавшее какие-нибудь сложные математические выкладки. Она привыкла к подобным звукам, а этот резал слух своей необычностью.
Наконец Элиза различила грудной женский смех, от которого дохнуло таким же кокетливым бесстыдством, как от цветов, навязывающих ей свой приторно-сладкий запах.
Элиза выронила перо из рук и почувствовала, что задыхается. Казалось, какие-то невидимые пальцы сдавили ей горло. У Риордана в кабинете женщина! И в том, что это за женщина, сомневаться не приходилось.
Неожиданно для себя самой Элиза вдруг встала, взяла пакет от Конлея и направилась к двери Риордана. Этот пакет может быть предлогом для того, чтобы постучаться. Она должна войти туда и убедиться своими глазами…