– Действительно впечатляет, – согласилась Элиза с Риорданом. Хотя она сама лично подписывала счета малярам и драпировщикам, видеть результат их работы ей приходилось впервые.
– Впечатляет? И это все? Посмотрим, что вы скажете, когда войдете внутрь. Я велел отделать их с такой роскошью, какую только можно вообразить. Внутри есть все, что угодно. Они… Полагаю, что интерьер даже можно назвать сладострастным.
Услышав такой странный эпитет, Элиза рассмеялась.
– Зря смеетесь. Пойдемте внутрь, и вы убедитесь своими глазами в том, что я прав.
Риордан поддерживал Элизу под локоть, пока она взбиралась по хромированным, начищенным до блеска ступеням, сверкающим так, что на них было жалко наступать ботинками.
Перед Элизой открылась дверь, которая вела сначала в небольшую прихожую, а потом и в сам вагон. Войдя внутрь, Элиза невольно вскрикнула от изумления и восхищения! Риордан не преувеличивал. Стены вагона до самого потолка были отделаны чилийским красным деревом, сплошь изрезанным искусным орнаментом из экзотических цветов и птиц. От стен исходило настоящее сияние – так тщательно отполировано было дерево.
– О, Риордан… – Взгляд Элизы скользнул по голубым шторам, подвязанным золочеными шнурами. – Какие шторы… и ковры…
На пол было даже неловко ступить: вышитые на великолепных персидских коврах утонченные цветы лотоса казались живыми.
– Я вижу, вам понравилось. – Риордан взял ее за руку и провел в роскошную гостиную, обставленную восхитительным гарнитуром светлого дерева, обтянутым голубым бархатом. – Но это еще далеко не все. Здесь три спальни, каждая из которых соединена с ванной комнатой, отделанной черным итальянским мрамором.
Ошеломленная такой красотой и богатством, Элиза последовала за Риорданом в кабинет, оборудованный ничуть не хуже, чем его домашний: огромная библиотека, курительный столик, бар с напитками и рабочий стол с множеством ящиков и массивной золотой чернильницей, украшавшей столешницу.
– А вы ничего не забыли? – шутя поинтересовалась Элиза, оглядывая кабинет. К ее удовольствию, Риордан нахмурился.
– Что я мог забыть? Кабинет оборудован полностью, но если вы видите какое-то упущение, то я… – Заметив улыбку на лице Элизы, Риордан осекся. – А, понятно. Вы подсмеиваетесь над моей походной конторой? Она вам кажется дурацкой?
– Нет, что вы…
– Поймите меня, Элиза. Я люблю деньги, комфорт. Мне нравится все самое лучшее; я словно пытаюсь отыграться за прошлое, за то далекое время, полное лишений и унижения.
В голосе Риордана слышалась такая грусть, что Элизе захотелось обнять, утешить его.
– Мне очень нравится здесь, правда. – Вздохнув с облегчением, Риордан повел Элизу на смотровую площадку, обнесенную металлическим поручнем. Здесь пассажиры могли, удобно рассевшись в деревянных креслах, любоваться окрестностями.
Дрожа от порывов внезапно налетевшего ноябрьского ветра, Элиза решила, что такое развлечение годится только для теплой погоды. И еще один вопрос беспокоил ее.
– А где поедет Нелла?
– Я устроил ее во втором вагоне. Там столовая, галерея, комнаты для слуги вместительное багажное отделение.
– Вы хотите сказать… моя компаньонка поедет отдельно?
– Вагоны соединены коридором, по которому можно беспрепятственно передвигаться, – сухо ответил Риордан, задорная мальчишеская улыбка исчезла с его лица. – Или, быть может, стоит установить в вашей спальне колокольчик, чтобы вы могли вызвать свою служанку, если я вдруг начну домогаться вас? Уверен, в случае необходимости она с радостью придет вам на помощь. Правда, спешу предупредить – необходимости не будет.
Щеки Элизы побагровели, она гордо выпрямилась и ответила:
– Меня устраивает расположение комнаты моей компаньонки.
Они смотрели друг на друга, как два драчливых сорванца, но в конце концов Риордан усмехнулся и нарушил молчание:
– Элиза, неужели вы хотите все эти долгие семь дней провести в мелочных ссорах со мной?
– Напротив, я предполагаю, нам удастся относиться друг к другу терпимо, – улыбнулась Элиза.
– И у нас это, безусловно, получится. Если, конечно, вы своими глупостями не доведете меня до белого каления и не вынудите выкинуть вас со смотровой площадки в каком-нибудь живописном захолустье.
Элиза взглянула на Риордана из-под полуопущенных ресниц и увидела в глубине его глаз искорки смеха.
– Я постараюсь вести себя хорошо, – пообещала она.
– Да уж, пожалуйста, а иначе я уволю вашу компаньонку. И тогда волей-неволей вы окажетесь наедине со мной, в полной моей власти. Уж лучше смерть, чем такая судьба, а?
Хорошее настроение не покидало их с того самого момента, как тронулся поезд. Они радовались красоте медленно проплывающих улочек и площадей Чикаго, его живописных окраин, а открывшееся взору озеро Мичиган лишило их даже дара речи: оно было похоже на огромный оловянный шар, сливающийся у горизонта с серебристым небом.
Вдоволь насмотревшись в окно, они принялись играть в шахматы. У Риордана была великолепная шахматная доска с фигурами из слоновой кости. Правда, он тут же разбил Элизу в пух и прах. Но, не привыкшая к проигрышам, Элиза решила стоять до конца, она предложила сыграть еще одну партию, но на довольно оригинальных условиях: перевернут доску и поменяются фигурами так, чтобы она играла его – выигрывающими, а он – проигрывающими.
– Как хотите, Элиза, но я все равно обыграю вас, – сказал Риордан.
– Посмотрим! Хоть вы, похоже, и вправду искусный игрок…
Прошло еще десять минут, и Риордан радостно провозгласил:
– Шах. И мат. Ну вот видите, я выиграл. – Соперники отпраздновали конец игры взрывом дружного смеха. Зато Элиза обставила Риордана в триктрак и в довершение всего показала ему несколько карточных фокусов, которым ее научил отец.
С наступлением сумерек они направились отобедать. Вагон-ресторан встретил проголодавшихся посетителей изысканными ароматами экзотических блюд и сиянием начищенного серебра и хрусталя.
Во время обеда у Элизы и Риордана возникло хрупкое в своей неуловимости ощущение близости друг другу и отрешенности от внешнего мира. Они в основном молчали, но тишина… Таинственная тишина вовсе не тяготила душу, не обволакивала неловкостью и смятением. Случайные огни и едва заметные силуэты деревьев, мелькавшие за окнами поезда, еще больше подчеркивали их отрешенность от, казалось, надоевшего уже навсегда мира людей. Они впервые за долгие месяцы оказались действительно наедине. Им некуда и незачем идти. И совершенно одни, никто даже не имеет права войти к ним з вагон без приглашения… Но появилась Нелла и принялась торопливо собирать со стола грязные тарелки.
От неожиданности у Элизы задрожала рука, и серебряная вилка звякнула о бокал. Она смутилась, словно испугавшись, что выдала свои чувства.
– Элиза. – Голос Риордана срывался. – Бог мой! Когда свет от канделябра вот так падает на ваши волосы, они кажутся чистейшим золотом, излучающим такое сияние, такое тепло… – Он стремительно поднялся. – Пойдемте назад, в тот вагон.
– Но…
– Я хочу любить вас. Слышите, Элиза… Любить. – Риордан не сводил с нее горящих желанием глаз.
Элиза не могла больше противиться самой себе и, молча поднявшись, пошла за ним.
Глава 20
Риордан закрыл дверь на ключ, повернулся к Элизе и подхватил ее на руки. Она прижалась к его груди, ошеломленная, потрясенная всепоглощающей страстью, охватившей ее. Внезапно слабость, подобная наркотическому опьянению, разлилась по телу Элизы, и все ее существо наполнилось томительным желанием.
Она хотела быть с ним! О, как она этого хотела!
Испить до конца заветную сладость, в тысячу раз более нежную и изысканную, чем все изведанное ими раньше.
Риордан внес ее в одну из затемненных спален.
– Здесь все специально для тебя, – прошептал он, опуская Элизу на кровать, покрытую тончайшим шелком.