Дядя Миша стоял понурый. Видно, это было не его решение остаться в лагере. Дядя Миша поднял голову, намереваясь что-то сказать. Ярослав Викторович перебил его:
– Миш, мы уже все обсудили. Ты к тому же сам всегда говорил, что ты своего рода мэр, а я своего рода министр обороны. Я не лезу в твои тетради посмотреть хватит ли нам еды на зиму, а ты не хватаешь мои автоматы. Верно?
Богайчук сказал, что согласен с Ярославом Викторовичем и что дядя Миша должен остаться. Общинные поддержали, и дядя Миша сдался.
Кирилл сделал глоток воды, завинтил крышку и поставил бутылку на стол. Большая часть общинных сидели на лавках и стульях, кто-то сонно жевал бутерброд, Богайчук стоял, прислонившись к одному из стеллажей, Аркаша подпирал косяк занавешенной одеялом двери. Кирилл встал рядом с Аркашей.
– Начнем, – сказал Ярослав Викторович. – Ночью удалось обнаружить дом, в котором предположительно могли находиться бандиты. Была произведена разведка, в результате которой установлено: они действительно находятся там и их примерно семь-девять человек. Они засели в здании сельпо. Это сельский магазин, и больше всего он напоминает блиндаж. Видимо, строился в девяностые годы, сразу после перестройки. Этот сельпо – большая бетонная коробка без окон, с двумя металлическими дверями: парадной и складской. Штурмовать ее было бы проблематично. Однако удалось подслушать их разговор. На рассвете они собираются уезжать из поселка. Возле складской двери стоят три автомобиля. На них они, видимо, и хотят бежать. Поэтому наш план действий будет такой: еще затемно мы окружим сельпо, подождем, когда они все выйдут и перестреляем.
– А это точно те… ну те, кто распял людей на церкви, – спросил кто-то из общинных.
– Точно, – подтвердил Юра Богайчук. – Я полчаса белкой у двери сельпо сидел, слушал их пьяные бредни. Есть там у них какой-то живчик, похвалялся, как это было круто вскрывать парней как банки с собачьим кормом.
– А как мы окружать их будем? Ну в смысле у каждого свое место будет? – спросил Глеб.
– Да, сейчас все об этом скажем, – произнес Ярослав Викторович. Здоровой рукой он взял со стола лист бумаги и показал всем. – Юра тут вот план расположения домов набросал…
На белом листе синими чернилами были нарисованы корявые прямоугольники, неровные линии и местами крестики.
– …жирный прямоугольник в центре – это сельпо, квадратики вокруг – это жилые дома, линии – это заборы, эти три овалика – это машины бандитов, ну а крестики – это места, где удобно будет нам сесть в засаду. Возможно, рисунок не ахти получился, но в целом все верно. Юре в этом отношении можно доверять, он бывший опер и участник боевых действий.
Головы повернулись к Юре. Кирилл тоже слышал об этом впервые. Юре было лет 30, но выглядел он моложе, может, потому что был достаточно щуплым на вид и в целом производил впечатление, будто в детстве много не доедал. Факты о его прошлом не особо состыковывались с его внешностью.
– Ладно. В общем, у всех есть двадцать минут, чтобы одеться и сходить в туалет. Через двадцать минут собираемся снова здесь, распределяемся кто где стоит, разбираем оружие и в путь. Все ясно?
Кирилл и Аркадий вернулись к кроссоверу. Аркадий одевался, Кирилл был одет еще с ночного дежурства и спал в одежде. Аркадий, доставая вещи из багажника, старался не шуметь. Страха не было. Но Кирилл понимал, что как только они начнут подходить к сельпо, страх придет.
Кирилл думал, не сходить ли к Вере. Во сне ее лицо было скрыто тенью, и сейчас, когда Кирилл попытался вспомнить его, ничего не получалось. Это было странно, что он помнил каждый поцелованный сантиметр ее тела, но не мог вспомнить ее лица. Это вызывало легкий дискомфорт, и Кирилл хотел пойти взглянуть на Веру.
Раздался звон разбитого стекла.
– Черт, – выругался Аркаша. Он перекладывал в багажнике спальник Кирилла и выронил бутылку вина, одну из тех, что Кирилл принес назад.
Запахло вином. Катька проснулась и заспанная вылезла из салона.
– Ложись спи, – успокоил ее Аркаша. – Просто бутылку случайно уронил. Все хорошо. Спи.