– Кирилл, бери вон ту машину, грузи туда, все оружие и все ценное из джипа, забирай Глеба и двигай в лагерь.
– Может, я тогда лучше на джипе поеду?
– Ну если ты догонишь того бандита и возьмешь у него ключи, то давай, – через секунду Ярослав Викторович добавил. – Прости. Просто Богайчука и остальных долго нет.
Через пять минут, Кирилл завел двигатель, вывел машину на улицу и поехал к школе. Глеб после разговора с Ярославом Викторовичем сидел на пассажирском сиденье хмурый и смотрел куда-то в окно.
Близился вечер. Было жарко, и солнце немилосердно припекало. Запахи полыни и сухостоя смешивались с сырым и пряным ароматом вскопанной земли. Они копали могилы на сельском кладбище. Кирилл, Аркаша и еще человек пятнадцать, парней и мужчин. Работали в две бригады. Одни копали, другие отдыхали в небольшой кленовой рощице по близости. Потом менялись.
Была их очередь отдыхать, и Кирилл и Аркаша валялись в теньке развесистого клена. Остальные парни с их бригады расположились неподалеку.
Копать могилу под палящими лучами солнца было тяжко. Земляная пыль липла к вспотевшему телу, капли пота сбегали по коже, и тут и там на посеревшей от грязи коже блестели влажные дорожки. Едкий пот то и дело заливал глаза, мышцы от жары уставали быстрее обычного, и каждая лопата с землей казалась непомерно тяжелой.
В тени той же рощицы, где они сейчас отдыхали, лежали тела убитых бандитов, и каждый раз, когда приходилось идти от ям и земляных куч к деревьям, было видно, как вокруг того места, где лежали тела, кружат черные жирные мухи. Там было только семь тел. Того сбежавшего бандита так и не смогли поймать.
К шуму работ добавился звук приближающегося автомобиля. От поселка кто-то ехал. Вот одна из трофейных машин с прицепом в хвосте показалась из-за частокола памятников и надгробий, пара поворотов, и автомобиль замер возле рощицы.
Из кабины появился Захарка. Приглашающим жестом он махнул в сторону прицепа и сказал:
– Разгружай!
– Захар, пожалуйста, энтузиазма поменьше, ты все-таки о людях говоришь, – произнес кто-то из общинных.
Захарка сник.
– Это не распятые парни. Это собаки. Ярослав Викторович сказал, что они попробовали человеческого мяса и их опасно оставлять в живых. Могут на людей напасть.
– Ясно.
Кирилл натянул перчатки и с остальными подошел к прицепу. Собачьи тела лежали вповалку, то тут, то там сквозь густую серую и белую шерсть виднелась уже подсохшая кровь. Боковина прицепа с металлическим лязгом опустилась. Аркаша подтянул ближайшее тело к краю, кивнул Кириллу. Кирилл, стараясь не смотреть, ухватил собаку за задние лапы. Они подняли тело с прицепа и понесли в тень кленовой рощицы.
Солнце висело над самым горизонтом, и скоро уже должно начать темнеть. Воздух был залит густой перламутровой дымкой. Тени от надгробий удлинились, дурманящий запах полыни и сухостоя плыл над кладбищем.
Могилы уже были готовы. Четыре в ряд – для распятых парней. Одна в стороне – для всех остальных. В большой квадратной яме лежали без разбору трупы бандитов и тела собак. Ярослав Викторович, стоя на краю общей могилы, негромко произнес «Собакам собачьи похороны» и кивнул, чтобы закапывали яму.
Освобожденные девушки сказали, как звали парней, кто-то соорудил кресты, где раскаленным гвоздем выжег имена и дату смерти. Четыре вытянутых земляных холмика расположились в ряд, общинные толпой стояли вокруг. Кирилл держал крест у основания, и Аркаша заржавленной кувалдой удар за ударом вгонял его в землю у изголовья крайней могилы. Потом точно также они вбили и оставшиеся три креста, общинные в молчании наблюдали за их действиями. Спасенных девушек среди них не было. Раненая с температурой лежала в импровизированном лазарете, а вторая осталась с ней.
Дядя Миша произнес совсем короткую речь о том, что мир изменился и что надо молиться, чтобы такое не стало нормой. Похороны закончились, и все стали расходиться. Казавшийся бесконечным день подходил к концу. Машина с лопатами и другим инструментом уже уехала, и люди, растянувшись по проселочной дороге, шли назад в поселок.