– Только ниже по течению спустимся, чтобы из поселка нас видно не было.
Выбрав две камеры, Кирилл и Аня пошли дальше вдоль берега. Когда дошли до лодочной станции, беглого осмотра стало достаточно, чтобы знать наверняка: в этой мешанине досок бесполезно что-то искать. Может, там и есть целая лодка, может, даже и не одна, но вдвоем, до рассвета эти завалы они не разгребут.
Когда они обогнули заводь и пересекли рощицу за ней, туман покрыл поверхность реки ровным слоем и густел с каждой минутой. Противоположный берег уже не было видно. Можно было плыть, не опасаясь, что из поселка их кто-то заметит. Ночь и туман надежно скроют их от посторонних глаз.
Кирилл положил на гальку камеру, снял рюкзак и опустил рядом. Пара шагов, и он погрузил ладонь в воду. Вода была холодной. Сезон дождей был уже совсем близко, и холодные осенние ночи остужали воду в момент.
– Как водичка? – спросила Аня.
– Просто прелесть! Как парное молоко.
Аня скинула с плеча свою камеру и тоже опустилась на корточки у самой воды.
– Холодная.
– Ага. Можно до моста пойти, или в школу вернуться.
Аня думала.
– Еще можно, – продолжил Кирилл, – подальше от поселка отойти, подождать, когда солнце воду прогреет, и тогда и переплыть реку.
– И долго ждать придется?
– Ну в последние дни плавать до обеда мало кто решается. Так что… часам к двум дня вода точно потеплеет.
– Долго. Поплыли сейчас. Может, и не сильно замерзнем.
Аня расстегнула молнию и сняла куртку. За курткой последовали кроссовки, носки, джинсы, кофта. Поеживаясь, Аня стояла на берегу в одних трусиках и топике.
– Ты так и будешь смотреть или тоже начнешь раздеваться?
– Прости, уже раздеваюсь.
Кирилл стянул куртку, джинсы, свитер. На секунду задержался лишь, когда остался в одних трусах, но вот подцепил резинку и остался совершенно голым. Воздух был холодным, и хотелось схватить свитер, джинсы и натянуть их обратно. Краем глаза Кирилл заметил, что и Аня стала снимать оставшуюся одежду. Кирилл старался не смотреть, сложил всю одежду в центр куртки и завязал рукава узлом. Конструкция получилась не слишком надежной, но путешествие через реку должна выдержать. В рюкзаке еще оставалось место, и все Анины вещи влезли туда.
Кирилл выпрямился. Аня стояла рядом, стараясь держать руки свободно. Обнаженная и ежившаяся на холоде, она выглядела совсем беззащитной. Она хотела что-то сказать, но промолчала. Наконец спросила:
– Плывем?
Кирилл кивнул. Рюкзак потяжелел, Кирилл надел его вперед, наподобие баяна. Ослабив лямки до максимума, сунул сверток из одежды между животом и задней стенкой рюкзака. Выглядело все так, будто у Кирилла вырос преогромный живот сумоиста. Аня рассмеялась.
– Смешно, значит? – поинтересовался Кирилл.
– Еще как. Видел бы ты себя со стороны, – Аня не переставала смеяться.
Кирилл столкнул ногой камеру в воду, зашел в реку по колени. Вода обожгла холодом, но была терпимой. Раскорячившись, Кирилл попытался осторожно сесть на камеру, но рюкзак перевесил и Кирилл плюхнулся задом в самый ее центр. На миг показалось, что он уйдет под воду с головой и все эти изощренные приготовления были напрасны, но камера нырнула лишь на мгновение и вытолкнула Кирилла обратно на поверхность. Резко качнувшись еще пару-тройку раз, Кирилл мерно закачался на волнах.
Аня столкнула свою камеру в реку и расположилась в ней.
– Холодно, – прокомментировала она.
Кирилл кивнул, и стал загребать руками, работая ими как веслами. Берег удалялся, и скоро скрылся в тумане. Аня, так же как и он, спиной вперед, плыла рядом, чуть позади.
Накатило чувство абсолютной нереальности происходящего. Тишина, лишь мерные всплески гребков, но и они казались странно приглушенными. Туман плотной завесой окружал их со всех сторон, и Кирилл видел лишь подернутую дымкой тумана черную поверхность реки на пять-семь метров вокруг себя да Аню, что плыла на пару метров слева. Нет ни времени, ни пространства, ничего, лишь они двое плывут по черной реке в густых объятьях тумана.
Зад, ноги и кисти рук стали неметь от холода, руки дрожали, а зубы отстукивали и периодически лязгали особенно отчетливо и громко. Кирилл пытался приподнять попу над водой и улечься спиной на камеру, но каждый раз соскальзывал и продолжал грести. Казалось, что плыть придется бесконечно.