– Бычков уперся. До весны тебя точно никто не отпустит. А начнется сезон дождей уже и сам не захочешь убегать. Так что лучше сегодняшней ночи нет и не будет времени, чтобы тебе уйти отсюда. Завтра-послезавтра Бычков на беседу тебя позовет, а там может и охрану надумает усилить. Вот мы и решили тебя сегодня отсюда вывести, Аня с полчаса назад уже ушла и будет тебя ждать за пределами санатория. Я тебя к ней отведу.
Что-то внутри Кирилла екнуло. Его выведут из санатория, и Кирилл станет свободным. Тебя поведут в темноте, по лесу неизвестно куда. Это может быть ловушкой. Останься лучше здесь, в тепле и безопасности.
– Зачем это вам? – спросил Кирилл.
– Ну во-первых, потому что я не согласен с Бычковым. Посадив тебя под замок, мы стали похожи на того же Велеса. А во-вторых, и это главное, у вас находится моя дочь, и я не хочу, чтобы с ней случилось что-то, если с тобой здесь произойдет нехорошее. Испуганные люди способны на очень плохие поступки. А все здесь сейчас очень напуганы. И я не хочу, чтобы из-за этого пострадала моя дочь. Вставай, одевайся. Всем будет только лучше, если ты отсюда исчезнешь.
При последней фразе Кирилл напрягся, но выбора похоже не было.
– А почему Аня днем мне ничего не сказала?
– Мы это придумали, уже ночью, как стемнело.
Спросить больше было нечего, нужно было решать. В темноте Кирилл нашел свою одежду и стал одеваться. Когда он был готов, вдвоем они вышли из комнаты. В соседнем помещении при тусклом свете свечи сидел и сам с собой играл в шахматы тот усатый дядька, что днем отнесся к Кириллу с теплом. Он лишь бросил мимолетный взгляд на Кирилла, легко улыбнулся себе в усы и продолжил обдумывать очередной ход.
Николай Федорович повел Кирилла на улицу. Когда Кирилл проходил мимо своего сторожа, то почти шепотом произнес:
– Спасибо.
Усатый дядька, не отрывая глаз от доски, еле заметно кивнул. Можно было лишь догадываться, как Бычков его накажет за такое дежурство.
Они вышли из домика, и прохладный ночной воздух вмиг закружил голову Кирилла. После душного помещения свежесть и ароматы пьянили.
Николай Федорович потянул Кирилла за рукав, и они пошли в сторону возвышавшейся частоколом громады соснового леса.
Они шли в темноте. По лесу пробирались уже минут пятнадцать. Почти ничего не было видно, и приходилось постоянно держать руку перед собой, чтобы случайная ветка не попала в глаза.
С каждой новой минутой и каждым новым шагом вся затея переставала казаться такой уж хорошей. Кирилл видел Николая Федоровича лишь издалека в актовом зале и мельком при свете свечи, когда они выходили из домика. Кирилл абсолютно не знал своего сопровождающего. Знал лишь то немногое, что рассказывала Аня. А уж о его действительных планах и целях Кирилл мог только гадать. И самое главное – было неизвестно туда ли Николай Федорович его ведет, куда сказал.
С каждым пройденным в неведомом направлении по ночному лесу шагом в голове Кирилла росли сомнения, действительно ли его ведут на свободу. «Всем будет только лучше, если ты отсюда исчезнешь». Последняя фраза произнесенная Николаем Федоровичем. Только сейчас она прозвучала в голове Кирилла совсем по-другому. И смысл имела другой. Совсем другой.
– Осторожно, сейчас будет спуск в небольшую канаву, – вполголоса сказал Николай Федорович. – Канаву пройдем, а там до поляны, где нас Аня ждет, уже совсем рукой подать.
Они спустились в канаву и продолжили идти вперед. Чувства Кирилла были обострены донельзя. «Всем будет только лучше, если ты отсюда исчезнешь». В любой момент что-то небольшое и холодное прикоснется к его затылку, и дальше – конец. Он даже выстрела не услышит. Только это и почувствует. Маленький кружок холодной стали. А потом все, ничего.
Кирилл настороженно ждал, когда же это произойдет. Под ногами шелестели в такт шагам опавшие сосновые иголки, изредка трещала раздавленная ногой шишка или ветка.
– Сейчас подъем будет, осторожнее.
«Осторожнее. Он беспокоится, чтобы я не поцарапался или не упал», – подумал Кирилл. Вслед за сопровождающим он одолел подъем, и они дальше зашагали по ночному лесу.
Может и не будет ничего, засомневался Кирилл. Может и вправду меня хотят отпустить. «Всем будет только лучше, если ты отсюда исчезнешь». Фраза прозвучала совсем уж потусторонним и замогильным голосом, и Кирилл почувствовал, как страх заливает все его тело. Дыхание было напряженное и учащенное, сердце в груди билось как барабан, и удары пребольно отдавались в перепонках. От этого почти ничего не было слышно, все звуки словно исчезли, только бухало в ушах сердце: бу-бух, бу-бух – бу-бух, бу-бух – бу-бух, бу-бух. Перед глазами поплыли красные и разноцветные круги. Хотелось кричать, плакать и молить о пощаде. Он не хочет умирать, он совсем не хочет умирать. Кирилл видел перед собой темный силуэт проводника и продолжал идти за ним. «Всем будет только лучше, если ты отсюда исчезнешь». Идти шаг за шагом, абсолютно покорный, неподвластный изменить что-то, свернуть в сторону и побежать. Куда угодно, лишь бы не почувствовать, как холодная сталь касается затылка.