Она подумала, как будут жить ее собственные мальчики, когда тоже выйдут в люди, и как будут завоевывать положение в обществе. Миссис Сиврайт надеялась, что они не уедут далеко от дома. Все внуки леди Валерии жили в Лондоне. Для них не составляло труда сесть на поезд и приехать в случае необходимости. Дело было не в деньгах. Ей не следовало перекладывать вину на них. Она тоже оставила свою мать и сестер в Англии, когда вышла замуж за Джона и уехала на север.
Поставив свечу на стол, женщина подошла к окну и отодвинула кружевную занавеску. С этого места, пусть едва-едва, но были видны огни замка. Перед скалистым выступом, на котором стоял замок, был крутой склон. С ярко горящими огнями замок был похож на маяк для кораблей в море, предупреждающий их держаться подальше от коварных скал. Сегодня же казалось, что он зазывает к себе бурю.
Женщина раздраженно вздохнула. Посмеивались бы над ней тайком те злобные старикашки в баре, если бы могли прочитать ее мысли? Ох уж эти шотландцы: она никак не могла понять, когда они серьезны, а когда нет. Возможно, подшучивание над ней было их способом не потерять свое лицо. Какому нормальному человеку хотелось бы, чтобы его соседи знали, что он верит в старые поверья? Ведьмы, чародеи, банши — все это бабушкины сказки.
Ход ее мыслей прервался, так как младший сын скатился с кровати на голый пол и заплакал.
На большой кровати с балдахином в своей комнате в восточной башне, откуда отлично просматривалось Северное море, лежала, слабо улыбаясь, леди Валерия. В течение последнего часа или двух она то засыпала, то просыпалась. Время от времени, когда доносилось неожиданное завывание ветра, старая дама открывала глаза, но толстые стены замка заглушали звук бури, поэтому сон ее прерывался нечасто. Мысли женщины унеслись в то время, когда она была ребенком. Леди отчетливо увидела лица своих братьев и сестер, когда они играли в огромных разросшихся садах у дома их родителей во Фьюсайде.
Потом другие лица замелькали в ее голове, другие воспоминания: Манго Макэчеран в шотландском национальном костюме в день их свадьбы; дочери, Мораг и Люси, — матери ее внуков, преждевременно покинувшие ее. Мягкая улыбка постепенно исчезла с лица леди Валерии. Они все ушли — люди, которых она любила больше всего на свете, и ей уже давно было пора присоединиться к ним. Ей не было страшно. Для старой немощной женщины возраст стал тяжелой ношей, которую она не желала больше нести. Но, прежде чем отправиться в этот последний путь, ей нужно было выполнить священный долг.
Она повернула голову на подушке и сфокусировала взгляд на трех молодых людях, сидевших в дальнем краю комнаты и разговаривавших шепотом, — ее внуках.
У нее сжалось сердце. Вот к кому пришла древняя линия кельтских прорицателей и провидцев? Леди Валерия безумно любила внуков, но не могла отрицать, что как для наследников грампианских[3] предсказателей им не хватало кое-чего существенного. Они были больше похожи на англичан, чем на шотландцев. Она сомневалась, что у кого-нибудь из них был хотя бы один килт. Внуки почти не знали гэльского языка, и мягкое шотландское «р» смылось из их акцента за годы, что они прожили в Англии.
С внучкой ей было бы спокойнее. Женщины более восприимчивы к тому, что не поддается логическому объяснению. К тому же мужской рассудок слишком легко развращается плотскими инстинктами.
Дама слегка вздохнула. Незачем так мучить себя, тем более когда не можешь повлиять на это дело. Мантия перейдет от нее к следующему поколению — к одному из ее внуков, и, несмотря на способность видеть будущее, она не могла разглядеть, к кому именно.
В горле пересохло, и леди Валерия сглотнула.
— Что говорят в деревне? — спросила она.
Приглушенный разговор у камина стих, и внуки подошли к ее кровати.
— Бабушка, ты не спишь?
Это Гэвин, самый младший. Его немного сонные темно-синие глаза, оттененные неприлично длинными ресницами, внушали столько доверия и так манили женщин… Ее светлость понимала, какую репутация он имел у прекрасного пола. Никто не мог устоять перед его улыбкой, даже она.
— Они говорят, что дрюморская ведьма на смертном одре.
Это был Алекс, грамотей их семьи, непроницаемый и прямолинейный. Даже не верилось, что в детстве он был хулиганом, но это до того, как открыл для себя числа. Лучше бы он открыл для себя девушек…