— А где мама? — неожиданно в комнату заглянула Рурико.
Исияма судорожно сглотнул и зажег сигарету.
— Мама спит.
— Опять? — равнодушно бросила Рурико и побежала обратно в сад.
Дети развлекались, копая яму и набирая в нее воду. Исияма посмотрел на Касуми.
— Пойдем в гардеробную.
— Чуть попозже.
— У меня терпение на исходе.
— Иди ты сначала.
То, что гардеробная будет местом их встреч, они решили еще до приезда. Исияма, как ни в чем не бывало, направился в маленькую комнату. Касуми быстренько перемыла на кухне всю посуду, прислушалась, не раздаются ли звуки на втором этаже, и, удостоверившись, что ничто не нарушает тишину в доме, последовала за Исиямой. От собственной дерзости ноги ее мелко дрожали. Тихонько постучала в дверь гардеробной. Исияма открыл дверь и тут же стиснул ее в объятиях. Гардеробная была небольшим помещением в европейском стиле, без татами, с единственным окном под потолком, через которое свет в комнату практически не попадал. Повсюду беспорядочной кучей валялись пропахшие плесенью матрасы-футоны и подушки. В глубине комнаты стояла узкая кровать, на которой не было ничего, кроме матраса.
— Как же я соскучился!
Касуми с беспокойством посматривала на дверь, ведущую в коридор. Исияма сгорал от нетерпения. Он отстранил от себя Касуми и стал расстегивать ширинку на джинсах.
— Прекрати. Мне как-то неспокойно.
Но Касуми продолжала тянуть его руку к своей груди, под рубашку. Она была возбуждена. Может, оттого, что все происходит в доме, под крышей которого находится вся ее семья? Или после того, как Идзуми по ошибке принял ее за жену Исиямы, ей стало казаться, что у нее это написано на лбу? В сущности, ей было все равно. В голове у Касуми был полный сумбур. Дыхание ее участилось. Она льнула к Исияме, сдерживаясь, чтобы не закричать от наслаждения. Ее возбуждение передалось и ему, он сильнее обычного укусил ее за губу.
— Извини, — хриплым голосом попросил прощения Исияма. — Дай посмотрю, не пошла ли кровь.
«Плевать, растерзай меня», — пронеслось у нее в голове. В такие моменты она больше всего боялась самой себя.
— Пойдем, — попросила Касуми, отрываясь от поцелуя.
Разочарованный тем, что Касуми передумала, Исияма отпустил ее.
— Хорошо. Я выйду первым.
Он тыльной стороной руки вытер губы, открыл дверь и вышел в коридор. Услышав шепот Исиямы, что все в порядке, Касуми последовала за ним. Еще перед отъездом они договорились, что после свиданий один из них будет выбираться из дома и делать вид, что ходил на прогулку. Выйдя в коридор, Касуми бросила взгляд на второй этаж. Ни Митихиро, ни Норико не было видно. Исияма, наскоро сунув ноги в сандалии, уже вышел на улицу. Касуми направилась на кухню. В стекле шкафчика для посуды она увидела свое отражение: укушенная губа немного распухла. Касуми наполнила стакан водой из крана и приложила его к губам. Жар постепенно отхлынул от лица. Еще бы сердце перестало так учащенно биться, молила Касуми. Дети по-прежнему, радостно визжа, резвились в саду. Наступил вечер, безмятежный, как грезы наяву.
2
Было около девяти утра, когда она проснулась. В теле приятная тяжесть, несмотря на недосыпание. Не только душа, но, казалось, все ее тело от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос хранило память об объятиях Исиямы. От этого воспоминания, переполнившего ее, кровь у Касуми стала потихоньку закипать. Рядом, явно принявший с вечера лишнего, храпел Митихиро. Чувствуя себя виноватой перед мужем, она тем не менее не смогла удержаться от сравнения. С Исиямой ей все время хотелось касаться его, чувствовать своим телом прикосновения его тела. Они будто были придуманы друг для друга, каждая частичка его тела была создана для нее. Как же ей хотелось проспать в его объятиях до утра, хотя бы одну ночь! Поначалу, во время свиданий в love-отелях, она мечтала о том, чтобы продлить те два коротких часа и побыть еще немножко вместе — даже необязательно в постели. Но ее желания росли не по дням, а по часам. Стоило одному желанию исполниться, хотелось еще чуть-чуть, потом еще чуть-чуть. Касуми тихонько вздохнула и потянулась под легким пуховым одеялом. Подняв взгляд, в просвете между занавесками она увидела белесое небо, каким оно бывает в северных широтах. Сейчас все мрачные опасения, охватившие ее по приезде на Хоккайдо, показались ей просто смехотворными. Торжествуя, она снова посмотрела на небо. И тут впервые после пробуждения заметила, что в комнате как-то по-особенному тихо. Похоже, дети уже проснулись и без разрешения встали — кровать их была пуста. Касуми, поспешно одевшись, спустилась вниз. В гостиной, освещенной косыми лучами утреннего солнца, пахло спиртным, в широких лучах света висела мелкая пыль. Эффект Тиндаля. Это понятие объяснил ей Исияма. На столе стояли пустая винная бутылка и пивные банки, беспорядочно валялись надорванные пакетики с закуской. Утренний прилив бодрости стал улетучиваться. А ведь это они сами отложили уборку на утро. Вчера вечером Митихиро напился до чертиков, а Норико рано ушла в спальню. Радуясь такой удаче, сгоравшие от нетерпения Касуми и Исияма провели остаток вечера, предаваясь любви на диване в гостиной. Здесь пахнет грехом, думала Касуми, обводя взглядом комнату. При этом у нее хватило дерзости и самообладания, чтобы удостовериться, не оставили ли они каких-нибудь улик.