Тусклый свет придавал ей вид некой кинозвезды сороковых годов; темное золото ее волос на фоне зеленого платья — это было что-то потрясающее! Неужели Гатри останется равнодушным? Конечно, она не была похожа на самую практичную девушку в мире, но она была хорошенькой, дружелюбной и, что бы он там, ни думал, вовсе не безмозглой. Чем она ему так не угодила?
Дороти улыбнулась ободряюще сама себе, но улыбка тут, же сошла с ее лица: она вспомнила холодные глаза Гатри. Еще не было ни одного мужчины, который бы не поддался ее очарованию. Хорошо, пусть он ею не очаровывается, но может, же он быть хоть немного поприветливее с ней?
Позвякивая браслетами, она пошла по плохо освещенному коридору. Гатри был на кухне — большой старомодно обставленной комнате с целой шеренгой стальных холодильников и антикварного вида плитой.
Гатри сидел за обшарпанным деревянным столом, рассеянно вертя в руках банку пива. Лицо его было задумчивым, между бровями пролегла глубокая складка; казалось, он решал в уме какую-то сложную задачу; когда Дороти вошла, он поднял на нее серые холодные глаза.
Дороти замерла в дверях, ошеломленная внезапным чувством, что она уже видела его раньше. Его лицо, глаза, длинные смуглые пальцы, обхватившие банку пива, — все это показалось ей почти до боли знакомым, словно она знала этого человека всю жизнь. Пораженная, Дороти замерла в дверях этой странной кухни, не в силах оторвать взгляда от Гатри. Где-то в тишине тикали часы, и дождь гулко стучал по крыше дома.
— Что случилось? — Гатри встал из-за стола, слегка насторожившись.
Дороти очнулась и в смущении пробормотала:
— Ничего не случилось! А почему ты об этом спрашиваешь?
— Ты как-то странно выглядишь.
— Я выгляжу странно с первой минуты нашего знакомства, — ответила она раздраженно, чувствуя, что теряется под его пристальным взглядом.
— Почему ты так говоришь? — спросил он с искренним удивлением.
Этого Дороти не могла объяснить.
— Я чувствую себя полной идиоткой в твоем присутствии, — угрюмо проговорила она.
Ее слова развеселили Гатри.
— Любой бы чувствовал себя полным идиотом, разгуливая под таким нелепым зонтиком, — сказал он и, кинув насмешливый взгляд на Дороти, все еще стоявшую в нерешительности в дверях, добавил: — Так ты собираешься простоять там всю ночь или, может быть, все-таки войдешь и сядешь рядом?
Именно такого рода фразы выводили Дороти из себя. Она сердито подошла к столу, выдвинула табуретку и села. Она чувствовала себя уставшей, потерянной и все еще беспомощной в этом странном чужом месте.
— Не желаешь пива? — спросил Гатри.
— Я предпочла бы чай, если он тут есть, — ответила Дороти, довольная холодностью своего тона.
— Да, конечно. — Гатри подошел к раковине и наполнил чайник водой; Дороти поймала себя на том, что, помимо своей воли, наблюдает за ним. Его сильное тело отличалось особенной стройностью, движениям была присуща спокойная сдержанность, которая внушала доверие.
Дороти подумала, что он был полной противоположностью Ральфа. Тот — черноволос, эффектен и галантен, а Гатри же, наоборот, — белес, груб и нетороплив; но вместе с тем у нее было странное убеждение, что если посадить их рядом, то внимание будет приковано именно к Гатри. Он не был так привлекателен, как Ральф, но в нем чувствовалась сильная личность, особое обаяние, силу которого Дороти уже бессознательно почувствовала.
Она принялась нервно теребить свои браслеты, но их серебряный звон прозвучал необычно громко, и ей пришлось сложить руки на коленях.
Она мучительно искала, чем бы заполнить неловкую паузу в их разговоре.
Нисколько не смущенный возникшей тишиной, Гатри стоял, прислонившись к шкафу с посудой, и ждал, пока закипит чайник, сложив руки на груди и скрестив ноги.
— А как умер дядя Стив? — спросила, наконец, Дороти. — Он казался таким здоровым, когда приезжал в Англию.
— Это был несчастный случай, — тихо ответил Гатри. — Он сломал шею, упав с мотоцикла. Смерть наступила мгновенно, — добавил он, взглянув на девушку.
Дороти закрыла глаза. Ее двоюродный дядя был таким сильным, ярким человеком, и эта смерть была так неожиданна!
— Так ты за этим сюда приехала? — спросил Гатри резко. — Выяснить, как он погиб?