Они вернулись домой, и жизнь пошла на широкую ногу. Луэлла обнаружила, что она – богатая дама. Иногда она сама поражалась, что и обставленная по ее вкусу квартира, и специально собранный на заказ лимузин, прямо как на картинке в «Лэдиз Хоум Джоурнал», – все это принадлежит ей так же бесспорно, как и заложенный загородный домик с прошлогодним авто, которые могла бы преподнести ей вместо всего этого судьба. Но еще больше она была поражена, заметив, что все это стало ей надоедать. Но это было действительно так!
В семь вечера она появилась на пороге в последних лучах апрельского солнца, прошла в холл и увидела мужа, сидевшего в гостиной у камина. Она молча вошла, беззвучно закрыла за собой дверь и остановилась, глядя на него сквозь дверной проем небольшого салона на пути в гостиную, любуясь открывавшейся эффектной перспективой дома. Чарльзу Хэмплу было тридцать с лишним, он не выглядел старым, но взгляд его был серьезным, а роскошная, отливавшая сталью шевелюра грозилась стать белоснежной лет через десять. Все это, да еще глубоко посаженные темно-серые глаза были наиболее примечательными чертами его внешности – женщины всегда находили его волосы жутко романтическими, и Луэлла чаще всего тоже так думала.
Но в данный момент она его немножко ненавидела, потому что прямо у нее на глазах он поднес руку к лицу и стал нервно тереть подбородок и губы. В такие моменты он выглядел абсолютно отстраненным, а периодически она не могла даже расслышать, что он говорит, и потому была вынуждена постоянно переспрашивать: «Что-что?» Она несколько раз говорила ему об этом, а он недоуменно извинялся. Но он явно не понимал, как сильно эта манера бросалась в глаза и как сильно она ее раздражала, раз он продолжал это делать. Это противостояние постепенно приобрело такой рискованный оборот, что Луэлла уже боялась о нем разговаривать – любое неосторожное слово могло вызвать неминуемую ссору.
Луэлла бросила перчатки и кошелек на стол. Услышав этот звук, муж обернулся и посмотрел в холл:
– Это ты, дорогая?
– Да, дорогой.
Она вошла в гостиную, обняла его и, как обычно, поцеловала. Чарльз Хэмпл ответил с непривычной церемонностью, а затем медленно развернул жену так, чтобы она увидела противоположный угол комнаты:
– Сегодня у нас гость.
Она, наконец, заметила, что они не одни, и сразу почувствовала сильное облегчение; суровое выражение ее лица смягчилось и сменилось смущенной обаятельной улыбкой. Она протянула руку для знакомства.
– Познакомься, это доктор Мун. Доктор, это моя жена.
К ним подошел мужчина чуть старше ее мужа, с круглым, бледным, чуть морщинистым лицом.
– Добрый вечер, миссис Хэмпл, – произнес он. – Надеюсь, что не помешал вашим планам на вечер.
– О, нет! – воскликнула Луэлла. – Я очень рада, что вы зашли к нам поужинать. Мы живем довольно замкнуто.
Одновременно она думала о сегодняшнем приглашении и о том, не устроил ли Чарльз эту топорную ловушку лишь ради того, чтобы удержать ее дома. Если так, то он неудачно выбрал наживку. Этот человек – его лицо, его низкий, спокойный голос, даже его слегка заношенный трехлетний костюм, – он весь излучал усталое спокойствие.
Тем не менее она извинилась и прошла на кухню посмотреть, что готовится на ужин. Как обычно, слуги были новыми, еда была плохо приготовлена и плохо сервирована – завтра надо будет их рассчитать. Она надеялась, что беседу проведет Чарльз: она ненавидела избавляться от слуг. Они то плакали, то грубили, но Чарльз всегда умел найти подход. И кроме того, мужчин они всегда боялись.
Но аромат готовящейся на плите пищи подействовал на нее успокаивающе. Луэлла проинструктировала, в какой посуде что подавать, и открыла бутылку драгоценного кьянти, хранившегося в буфете. Затем она пошла к маленькому Чаку, чтобы поцеловать его на ночь.
– Мы себя хорошо вели? – осведомилась она, когда он радостно вскарабкался ей на колени.
– Очень хорошо, – ответила гувернантка. – Мы сегодня долго гуляли в Центральном парке.
– Ну надо же, какой ты у мамочки молодец! – Она упоенно расцеловала его.
– А еще он залез в фонтан, так что пришлось быстро ехать домой на такси, чтобы переодеть ботиночки и колготки.
– Все правильно. Эй, Чак, подожди, подожди… – Луэлла расстегнула и сняла с шеи крупные желтые бусы и дала их ребенку. – Только смотри не порви мамочкины бусы! – Она повернулась к няне: – Когда он уснет, положите их на трюмо.