– Ну ясно, – заметил Стив, – это племянник Чэса!
– Сынишка Рут?
– Не, другой сестры, – ответил Стив. – Твоя мама Дороти, верно?
Я кивнул.
– И как твое имя, сынок?
У него был восхитительный голос, раскатистый и теплый.
– Джей Ар, – сказал я.
– Джей Ар?
Стив поморщился.
– Что это означает?
– Ничего. Просто мое имя.
– Как так?
Изогнув бровь, Стив оглянулся на бармена.
– Каждое имя должно что-то значить.
Глаза мои распахнулись еще шире. Я никогда об этом не думал.
– Надо придумать тебе прозвище, раз ты теперь ходишь в «Диккенс», – сказал Стив.
– В следующий раз, прежде чем приходить, найди подходящее прозвище, либо мы сделаем это за тебя.
– Что читаешь? – поинтересовалась Девушка-Розовые-Губы.
Я протянул ей свою книгу.
– Миииикробиографии, – прочла она.
– Это про знаменитых мужчин.
– А я-то думал, ты у нас специалист по мужчинам, – сказал девушке Стив. Она фыркнула.
Бармен наклонился за стойку и достал оттуда пачку «Мальборо». Протянул их мне, и я шагнул вперед. Все смотрели, как я положил на прилавок доллар, взял сигареты и, пятясь, двинулся к выходу.
– Заходи еще, парень, – сказал Бобо.
Снова смех, за которым никто не расслышал моего ответа:
– Я приду.
Глава 10. Пинчраннер
Тетя Рут сняла эмбарго примерно в то же время, что и арабы. Мне снова разрешалось видеться с Макгроу, Шерил и другими кузенами. После школы я бежал по Плэндом-роуд за Макгроу, и мы с ним отправлялись на стадион «Мемориал» играть в салки или на пруд рыбачить, в полном восторге от своего воссоединения. Но несколько недель спустя нас постигла катастрофа похуже эмбарго. Одновременно эмбарго, облава и киднеппинг. Тетя Рут с детьми переезжала в Аризону. Она сообщила об этом между делом, попивая кофе с бабушкой в кухне. «На западе» детям будет лучше, сказала она. Там горы. Голубое небо. Воздух как вино, а зимы – как весны.
Я никогда не понимал, какими причинами взрослые руководствовались в своих действиях, но даже мне было ясно, что тетя Рут решила переехать в Аризону из-за дяди Гарри. Мои подозрения подтвердились пару дней спустя, когда бабушка сказала, что тетя Рут и дядя Гарри решили попробовать начать с чистого листа, и тетя Рут надеется, смена обстановки поможет дяде Гарри встать на правильный путь и быть хорошим отцом моим кузенам.
Это казалось мне неудачной шуткой. Только-только мы с Макгроу снова соединились, как его уже затолкали на заднее сиденье «Форда-универсал» тети Рут вместе с чемоданами и повезли в такие далекие края, что я не мог и вообразить. Тетя Рут вывела «универсал» на Плэндом-роуд, и последнее, что я видел, это как Макгроу в шлеме «Метс» машет мне через заднее окно.
В ответ на потерю Макгроу я еще сильней ушел в три своих хобби – бейсбол, подвал и бар, – и они превратились для меня в подобие трехглавого дракона. Побросав часок мяч о стену гаража, представляя себя Томом Сивером, я спускался в подвал и читал про Маугли или великих людей. (Данте – он прославил Ад!) Потом, с «Книгой джунглей» и «Микробиографиями» в корзине, повесив бейсбольную ловушку на руль, я ехал на велосипеде в «Диккенс» и выписывал восьмерки перед входом, наблюдая за всеми, кто входил и выходил, особенно мужчинами. Богатые и бедные, спортивные и развалины, самые разные мужчины заглядывали в «Диккенс», и каждый ступал туда тяжелой походкой, словно прижатый невидимым грузом к земле. Они брели, как я из школы, клонясь под тяжестью набитого учебниками рюкзака. А выходя, разве что не парили в воздухе.
От бара я уезжал на поле в конце улицы, где мальчишки по вечерам устраивали бейсбольные матчи. Стоило нам немного задержаться, и у нас неизбежно появлялись визитеры. С приходом сумерек наступал ненавистный момент, когда посетителям «Диккенса» приходилось, взглянув на часы, допивать свои коктейли и торопиться домой. Выходя из бара, они, в приступе ностальгии по детству, решали присоединиться к нашей игре. Коммивояжеры и адвокаты отбрасывали в сторону портфели и умоляли нас позволить разок отбить мяч. Я как раз подавал, когда появился один такой парень, с улыбкой отворачивающий манжеты на рубашке. Он подошел ко мне, словно менеджер, предлагающий повышение оклада. Остановился в паре шагов и спросил:
– И кто ты такой?
– Том Сивер.
– А почему у тебя на футболке написано «PI»?