- Марта! – крикнул я с лестницы. – Кто там дверь выламывает?
Вместо ответа я услышал голос Дерека, а через секунду он сам зашел в холл широким быстрым шагом.
- Если ты пришел продолжить выяснение отношений, то ничего не…- начал, было, я и осекся.
Слишком напряженным было лицо Дерека, слишком темными были его глаза и слишком четко выделялись скулы.
- Помоги, – это слово он выдавил сквозь стиснутые зубы и плотно сжатые побелевшие губы, будто оно ему горло резало.
- Что случилось?
- Огосподитыбожемой…- выдохнул я одним словом, – когда это произошло?
- Где-то час назад, – ответил Дерек.
- Слишком большая потеря крови… между ребрами застрял кусок металла, пробито легкое, печень и кишечник, сильное внутреннее кровотечение. Дерек, она не выживет, я не в силах уже помочь…
- Я знаю…- откликнулся он после короткого молчания.
Меня привезли в тот самый бордель, и передо мной сейчас лежала бледная Анриета, женщина, о которой я много слышал, но увидеть которую мне довелось только на смертном одре. Она когда-то была очень красивой, но жизнь, или смерть, сделала её истончившейся тенью, краски поблекли, блеск в глазах, который наверняка был озорным и лукавым, погас. Анриета умирала, и я не мог ей помочь. У меня не получалось остановить кровь, внутри это было месиво из органов, и наложенные мной бинты быстро пропитывались красным, их приходилось все время менять. Из-за поврежденного кишечника развился перитонит (перитонит) – содержимое кишечника инфицировало брюшину, и живот приобрел болезненную округлость. Единственное, что было в моих силах, это дать ей настойку опия, чтобы облегчить страдания. Женщина периодически бредила или лежала в беспамятстве.
- Как это произошло? – спросил я, не глядя на него. Мне впервые было страшно рядом с Дереком, у ирландца был такой взгляд…
- Не знаю, её нашел на пороге Жорж, говорит, что она скреблась как кошка в дверь. Он по чистой случайности спустился к черному ходу… Кто-то изрезал её на улице.
О’Нелли стоял с другой стороны кровати все то время, что мы находились в комнате Анриеты и похож он был на серафима – Ангела Мести. Мне не обязательно обладать даром телепатии, чтобы догадаться, о чем в тот момент думал Дерек.
- Это не Потрошитель, повреждения похожи, но все же не те… кто-то решил прикрыться убийствами, – сказал я и устало опустился в кресло.
- Я вижу, – произнес он тихо, но уверенно. Мы вообще почти шептали рядом с Анриетой.
- Ты не сможешь его поймать, это весь Ист-Энд нужно перевернуть с ног на голову, – возразил я его не озвученным мыслям.
- Значит, переверну.
- А может он вообще с другого конца Лондона.
- Значит, весь Лондон переверну…он из Ист-Энда, слишком жалкий у него был нож, если кусок его остался между ребер. Дешевка, как и тот, кто напал.
От его спокойного голоса меня бил озноб, каждая произнесенная фраза пробегалась мурашками по моей коже.
- Дерек, ты не можешь…- острое желание отговорить его вмешиваться, подстегивало меня сейчас противоречить ирландцу вопреки бьющему по внутренностям страху.
- Могу, дьявол всё побери! Могу! – взорвался криком Дерек устремив на меня яростный взгляд, и я вздрогнул всем телом.
- Дерек?...- слабый оклик.
О‘Нелли присел на кровать и взял тонкую женскую кисть в свою ладонь.
- Я здесь, Анриета, я всегда рядом, ты же знаешь, – прошептал он.
- Знаю, мой родной, знаю…Дерек, прошу тебя, не ненавидь меня…
- За что, Анриета? – удивился ирландец. – Я могу только боготворить тебя.
- Начнешь, как только узнаешь, – шевельнулись запекшиеся губы. Но взгляд у хозяйки борделя был потусторонний, затянутый смертной дымкой. – Дерек…прости меня, прошу, я…
- Не надо, это не стоит твоих усилий, – перебил Дерек, – даже если в чем-то и была твоя вина передо мной, то уже давно быльем поросла.
- Нет, – горячечно возразила женщина, из последних сил притягивая к себе падшего ангела, что пришел оплакать её смерть. – Не поросла, нет… сын…у нас с тобой сын…прости, но тебе не нужны были лишние заботы, и не нужна была ответственность… ровно как и чувство долга… Поэтому я промолчала. Но Шарль существует… а я умру, поэтому прошу, позаботься о нем.
Дерек молчал, его лицо было нечитаемым, и мне не хотелось быть тем, кто его первым выведет из этого своеобразного транса. О’Нелли до хруста сжал бледную кисть своей рукой, только Анриета уже не чувствовала боли, её взгляд стал невидящим и пустым, грудь медленно опустилась, выдавливая остатки воздуха. Хозяйки борделя не стало.
- Дерек, она умерла, – сказал я негромко.
***
Сегодня был тяжелый день, к вечеру не хотелось ни видеть кого-либо, ни слышать. Мне попался сварливый пациент, к тому же невежда, хоть и благородных кровей. Из-за маленького, вовремя не вскрытого нарывчика на большом пальце ноги у того развилась гангрена. Мое предложение ампутировать палец мужчина встретил отборной бранью, даром, что джентльмен. Нет, я не мясник и не изверг, чтобы просто так резать человеческое тело, но гангрена – это не шутка, и если сейчас не предпринять меры, то либо разовьется сепсис, либо ампутировать придется всю ступню, если не голень. Все мои рекомендации были осмеяны, а меня с треском выставили вон из дома со словами: «проклятая глупая баба, женщинам не дано быть врачами!» Раздражение во мне росло с геометрической прогрессией, и если я сейчас же не закроюсь в своей комнате, то начну бить посуду, как истеричная женщина.
- Баронесса Торнфильд? – раздался голос за моей спиной.
Черт, я почти добрался до входной двери!
- Да, – отозвался я, поворачиваясь лицом к нежданно-незваным гостям. И нахмурился, увидев перед своим домом представителей Скотланд-Ярда.
- Добрый вечер, баронесса, я инспектор Коул, – представился крепко сложенный мужчина средних лет, – не могли бы Вы уделить нам несколько минут?
Отчаянно застонав про себя, я впустил полицейских в дом.
- Итак, – начал я разговор, когда мы с инспектором устроились в гостинице в креслах, а четверо мужчин в форме остались стоять возле двери, ведущей в холл, – чем могу помочь?
- Миссис Торнфильд, где Вы были в ночь с 20 на 21 октября с одиннадцати ночи по два часа утра?
Я задумался: это было неделю назад, во вторник, и именно в это время я пытался помочь Анриете. Дерек запретил мне рассказывать кому-либо об этом несчастном случае, во избежание проблем у обитателей борделя. Сказал, что сам уладит «дела» с нападавшим.
- Я находилась у себя в спальне, в кровати, сэр, – соврал я бесстыдно.
Глаза инспектора Коула хищно сощурились, на лице появилось выражение, придавшее мужчине сходство с котом, заинтересовавшегося воробьем.
- Вы уверены, мэм? По моим сведеньям, в ту ночь Вас видели в Уайтчепеле возле заведения некой мадам Анриеты. Что Вы можете сказать в свое оправдание?
- Что Вы с радостью ухватились за версию, в которой убийства совершает женщина с навыками акушерства, не так ли, инспектор? – я откинулся на спинку кресла, забрасывая ногу на ногу, показывая, что его обвинения меня не пугают. Пока не пугают…
- Кто может подтвердить Ваше алиби, баронесса? – Коул, напротив, наклонился вперед, ближе ко мне. Гадкая ищейка.
- Я могу.
Я резко развернулся в сторону двери, мое движение повторили и инспектор и ищейки возле двери.
- Добрый вечер, инспектор Коул, – поздоровался Дерек О’Нелли, затем подошел ко мне, поцеловал руку сквозь перчатку пробормотав «баронесса», и свободно устроился в третьем кресле, проигнорировав мой вопросительный взгляд.
- Здравствуйте, мистер О’Нелли, – недовольно буркнул полицейский.
Я, все еще находясь в легком удивлении от вторжения ирландца, перебегал взглядом с напряженного лица инспектора на умиротворенное, с едва скрытым самодовольством, Дерека.