Впрочем, Тот, Кто висит на кресте в центре, не имеет над Собой этой скверны греха. «Ибо мы имеем не такого
первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме
греха» (Евр. 4:15). Безупречен. Самоотвержен. Даже на кресте, предназначенном грешникам, святость Иисуса озаряет
небеса.
И вот первый Его сосед читает надпись над крестом: «Царь Иудейский». Слышит, как Тот молится за Своих убийц. Как
ни странно, но что-то в поведении этого плотника убеждает его, что перед ним и вправду царь.
У второго жулика иное мнение. «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лук. 23:39). Как вы думаете, человек перед
смертью может употребить оставшееся время на что-нибудь иное, нежели ругань и оскорбления? Этот, видимо, нет. Тьма
греха вокруг его сердца, очевидно, столь велика, что, даже корчась от боли, он злословит окружающих.
Но тут вдруг до его слуха доносятся чьи-то слова: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? (Это тот, первый преступник.) Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не
сделал» (Лук. 23:40,41).
Все-таки хоть кто-то да защитил Иисуса. Апостол Петр сбежал. Остальные ученики тоже где-то спрятались. Иудеи
бросали в лицо обвинения. Пилат умывал руки. Многие могли бы возвысить свой голос в защиту Христа, но таких не нашлось.
До того момента. И вот: слова благодати из уст вора. И просьба: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!»
(Лук. 23:42).
Спаситель поворачивает отяжелевшую голову к блудному сыну и обещает: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со
Мною в раю» (Лук. 23:43).
Среди стоявших у подножия креста этот диалог, возможно, вызвал любопытство. Наблюдавшие же за происходящим
с трона небес были возмущены. Они и вообразить такого себе не могли! Как это вор может попасть в рай?! Как может
грешник спастись?! Им предстояло это увидеть.
Возмущение среди ангелов. Переполох среди демонов. Все они стали свидетелями ответа на молитву. Грехи того
злодея (и всех нас, прочих преступников) оставили его и покрыли Иисуса. Сначала крошечными пятнышками, затем
хлопьями побольше, ну и в итоге огромными комьями грязи. Каждая злая мысль. Всякое подлое деяние. Безумство
грабителя. Его злословие. Его жадность. Его грех. Все эти нечистоты обрушились на Христа. Отныне то, что вызывало
омерзение у Бога Отца, было покровом Его Сына.
В то же мгновение одежды святости оставили Иисуса и покрыли распятого грабителя. Покрывало сияющего
великолепия окутало его душу. Подобно тому, как отец из притчи о блудном сыне одел в новое платье вернувшегося
странника, Иисус одел Своей святостью висящего рядом с Ним преступника. И не только святостью — но и Самим Собой!
«Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27).
Безгрешный наполняется грехом. Тот, чья жизнь была полна греха, становится безгрешен.
Самый странный за всю вечность обмен. Апостол Павел объяснял происшедшее так: «Христос искупил нас от клятвы
закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал. 3:13).
Увидев грех, праведный Бог должен назначить наказание нам или взять вину на Себя. Господь выбрал второй вариант.
«Потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения» (2 Кор.
5:19).
Я знаю, Иоанн рассказывает, что Иисус, поднимаясь на казнь, Сам нес Свой крест. Это не так. Он нес наш крест. Он нес
его ради нас, разбойников и негодяев. «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем
сделались праведными пред Богом» (2 Кор. 5:21). Он не Своей смертью умер, а нашей. Не Своим грехом стал, а нашим.
Прекрасная иллюстрация жертвы Христа пришла мне на ум, пока я писал эту главу. Когда я сочинял два предыдущих
абзаца, мне позвонил один друг. Назовем его Кении. Вместе с семьей он только что вернулся из Диснейленда. «Я видел
такое, чего никогда не смогу забыть, — заявил он. — Хочу тебе рассказать».
Он и его семейство забрались в замок Золушки. Там уже было полно детей и родителей. Неожиданно вся малышня
бросилась в одном направлении. (Если бы это была лодка, она бы точно перевернулась и пошла ко дну.) В замок вошла
Золушка.
Золушка. Сказочная принцесса. Олицетворение невинности. Кении уверял, что актриса на эту роль была подобрана
просто превосходно. Эффектная девушка, отлично уложенные волосы, безупречной свежести кожа, лучезарная улыбка. Дети
доставали ей едва до пояса. И все хотели ее потрогать.