Дэниелс перевел взгляд на фотографию отца Тодда. Папа умер, когда мальчику было пять. На этом фото из летнего отпуска Тодд был совсем крохой, и ничьих лиц нельзя было рассмотреть, потому что снимок сильно засветился на солнце.
— Он сказал, — мягко проговорила мама Тодда, уставившись на фарфоровую фигурку кота на столе, — он сказал, что вернется сразу после кино. Ему еще нужно было что-то доделать по учебе.
— Он так поздно занимался? — спросил Дэниелс. — Был прилежным учеником?
— Он был хорошим мальчиком. — Голос матери Тодда превратился в шепот. — Я иногда называла его роботом для выполнения домашнего задания. Он хотел поступить в хороший колледж. Старался получать хорошие отметки.
Она зарыдала, уткнувшись тете Люси в бок, а та обнимала ее за плечи.
Тодд наблюдал за Дэниелсом и Гриви, за тем, как они аккуратно опустили свои кофейные чашки на подставки и начали потихоньку пятиться к выходу.
— Мы можем еще чем-то помочь? — Тетя Люси встала.
— На данный момент нет, — ответили Гриви и Дэниелс. И поблагодарили за уделенное время. Снова. И принесли ей свои соболезнования. Опять.
В школе детективы обошли все четыре класса, раз за разом повторяя одно и то же.
В каждом классе Гриви отдавала учителям стопку своих визиток.
— Если вы вспомните хоть что-нибудь, пусть это кажется вам пустяком, прошу, позвоните нам, — обращалась она к каждому классу, демонстрируя визитки. — Только так мы узнаем, что случилось с Тоддом. Нам нужна ваша помощь.
И в каждом классе учителя брали визитки и говорили детективам, что Тодд был невероятно одаренным учеником.
После обхода классов Дэниелс и Гриви отправились в кабинет директора. Спот вышел переговорить с родителем одного из учеников. По словам Спота, из-за непроверенной информации о смерти Тодда родители весь день названивали в школу. Один из них вообще решил, что Тодд умер на территории учебного заведения, потому что увидел в газете заголовок «Найдено тело ученика частной школы». Но где оно было найдено, в статье не указывалось.
Дэниелс сел на кожаный коричневый диван, а Гриви стала рассматривать стол директора.
Столешница тоже была обтянута кожей. На ней стояли ноутбук и рамка с фотографией. На фото были Спот и собака.
— Как думаешь, как зовут собаку? — спросила Гриви, держа в руках рамку.
— Даг. — Дэниелс раскрыл папку с материалами дела на коленях. — Итак. Не было друзей. — Детектив просматривал содержимое папки.
— Судя по всему, не было, — нахмурилась Гриви.
— Не было ни запуганных друзей, — продолжал Дэниелс. — Ни нервных.
— По всей вероятности.
— Враги? — Дэниелс перелистнул страницу. — В семнадцать вообще бывают враги?
— Конечно. — Ответ Гриви прозвучал как удар молота по наковальне.
Папка с данными о Тодде была тоненькой. В ней хранились распечатка табеля успеваемости, список внеклассных занятий Тодда (правда, в нем был только один пункт), перечень заслуг и наград и его анамнез. Несколько заявок на посещение научного центра, аквариума, планетария и геологического музея, подписанных мамой Тодда.
— Команда по бадминтону, — заметил Дэниелс. В его голосе, как показалось Тодду, слышалось уважение.
Гриви отреагировала скептически:
— Бадминтон? Хорошая, блин, школа. Команда по бадминтону!
Тодд решил, что это уже слишком. Он успел сыграть в трех матчах, прежде чем обнаружил, что обтянутая сеткой часть ракетки называется «головка». Вроде ничего такого, обычный термин, но все-таки «головка».
К десятому классу Тодд уже знал, что ни в коем случае нельзя подставлять себя под удар и давать хоть кому-то малейшую возможность съязвить. Именно поэтому он бросил бадминтон.
— Выходит, у него не было друзей, он играл в бадминтон и хорошо учился. — Гриви вздохнула и продолжила изучать заголовки книжек на стеллаже Спота.
— А еще он состоял в Лиге репетиторов по социальным наукам. — Дэниелс удивленно посмотрел на Гриви.
— У них тут что, есть чертовы лиги?
В кабинет вернулся Спот. Он был еще более потным, чем раньше. Директор рухнул на стул, точно мешок картошки.
— Надеюсь, ваша встреча с учениками прошла хорошо, — сказал он, стряхивая невидимые крошки со стола.
— Сегодня мы ничего толком не узнали, — ответила Гриви. — Но мы еще вернемся.