Иногда я подумывала ради прикола попросить его ударить в стену. Однажды я видела на «Ютубе», как это провернул какой-то мужик, и выглядело круто.
Марк вытащил наушники, только когда мы зашли в магазин и встали напротив бесконечных полок с крекерами.
— Подожди, а что нам надо? — Он посмотрел на меня.
— Безглютеновые крекеры. — Я достала с полки коробку с чем-то очень странным и принялась ее изучать.
— Это все полное дерьмо. — Марк засунул руки в карманы. — Вся эта безглютеновая фигня — полное дерьмо.
Марк ненавидит «дерьмовую» еду. Само ее существование он воспринимает как личное оскорбление.
— И тем не менее мы пришли за ней. — Я вернула коробку на полку. — Некоторым становится плохо от глютена.
— Плохо им становится от дерьма. — Губы Марка скривились в усмешке.
— Окей, спасибо огромное, но ты мне никак не помогаешь.
Вообще, Марк обычно питался вареной курицей. Какой из него помощник в поисках вкусного печенья?
Я разглядывала пачку рисовых крекеров, когда заметила Ширли Мейсон.
Точнее, заметила, что Ширли Мейсон заметила меня.
Если бы с нами были наши родители, то мы бы непременно все друг с другом поздоровались. Если бы наши родители узнали друг друга или мы с Ширли были в школьной форме, каждая из нас обязательно получила бы тычок в спину и «ну же, скажи ей привет» на ухо.
Я приготовилась к жесткой и холодной улыбке Ширли. Приготовилась к тому, что она быстрым шагом подойдет ко мне, виляя бедрами, поведет носом, будто уловила мое присутствие по запаху, а потом так же быстро уйдет. Возможно, она еще едва заметно закатит глаза, потому что на мне были легинсы и огромная кофта. И дутый пуховик. И во всем этом я была похожа на сливу на ножках.
О чем я и так знала.
Я приготовилась ко всему этому, потому что именно так обычно себя и вела Ширли. Сколько я была с ней знакома. Я заметила, что сейчас волосы Ширли не лежали идеальной блондинистой копной, как обычно. Они были зачесаны назад и собраны в нетугой хвост. Может, она не помыла голову, может, еще что-то. В руке у нее болтался тоненький экологически безвредный пакет с апельсинами. Такие пакеты выдают к покупкам в магазине. Куртка на Ширли была расстегнута, а под ней виднелся желтый свитер.
— Просто возьми уже что-нибудь, — пробурчал Марк, уставившись в телефон.
В другом конце прохода Ширли застыла. Она прищурилась. Я не могла понять, меня ли она пыталась получше разглядеть или же просто ехидно улыбалась. Как бы то ни было, она резко, даже несколько нервно, развернулась и ушла в противоположном направлении.
В проходе стало невыносимо душно. Я схватила коробку рисовых крекеров, в которых точно не было глютена.
— Пойдем, — сказала я Марку, направляясь к кассе.
Я быстро шла впереди него и немного притормозила в отделе со всякой вредной едой, куда Ширли точно никогда в жизни не сунулась бы.
Рассказывала ли я, что Ширли однажды прокричала на весь спортзал, что у меня ноги как у обезьяны?
«Чморджия и обезьяньи ноги». Так бы детскую книжку не назвали, потому что никто не стал бы ее читать.
Такую книжку можно только прожить.
Когда мы стояли у кассы, телефон Марка начал пищать каждые шесть секунд. Не дожидаясь, когда я расплачусь, Марк вышел из магазина. Когда я догнала его, раскачивая в руке бумажный пакет с крекерами, он все еще что-то печатал в телефоне.
— Ох, — сказал он, не поднимая глаз. — Мы встречаемся здесь с Тревором. Если мама спросит, скажешь, что я у него? Хорошо?
— Ладно, — ответила я и протянула ему яблоко, которое он хотел купить. — Держи.
— Класс, — сказал Марк, глядя на яблоко. — Ну так что, та девчонка, которая смотрела на тебя в магазине, она кто? Подружка?
Я выпучила глаза:
— Моя подружка?! Это же была Ширли Мейсон!
Я хотела, чтобы Марк разделил мое презрение к ней. Не факт, конечно, что он разделит. Да и с чего бы? Мальчики о такой ерунде не размышляют. Они, наверное, только и думают, что о бананах да о размере своих ног и всяком таком.
— Ну так что? — Марк откусил от яблока здоровенный мужской кусок. — Она, типа, в твою школу ходит?
— Очевидно, что да, где еще я могла бы с ней познакомиться? — Я глубоко вздохнула. — Она стерва.
— Хм, — сказал Марк, уставившись в телефон. — Ладно. Жаль.
— Ты обиделся или что? — отреагировала я. — Тебе что, не нравятся сексистские обзывательства?
— Нет. — Марк закатил глаза.
— Если я ее ненавижу, то ты тоже должен ее ненавидеть, в этом как бы смысл кровной связи. — Я решила протестировать свою теорию насчет братской помощи у пропасти.