Игра шла своим чередом ровно до своей середины (была ничья, потому что Лори играла буквально за всех в нашей команде). И тут я бросила взгляд на другую половину поля и увидела, что Ширли и Кэрри разговаривают. Они держали позицию, готовясь в любой момент отбить мяч, смотрели на соперников, но абсолютно точно тихонько между собой переговаривались. Между подачами Ширли то подходила к Кэрри поближе, то отдалялась от нее, то приближалась снова. Кэрри не переставала смотреть прямо перед собой. Но я видела, что губы ее двигались.
Обычно так себя ведут люди, которые не хотят, чтобы другие узнали об их разговоре.
В этот момент я почувствовала, что все переживания этого дня камнем рухнули мне на грудь. Думаю, многие девочки-подростки испытывали нечто подобное, когда видели, что кто-то, кого они считали своим другом, делал что-то такое, что могло поставить под угрозу их дружбу.
Уверена, Ширли Мейсон никогда этого не чувствовала. От этих переживаний в носу стоял отвратительный запах мокрой фольги и слюнявой подушки.
После физкультуры я была полностью раздавлена. И, как частенько это делала, притворилась, что что-то потеряла и теперь хочу найти, чтобы подольше не выходить из зала. (Обычно я говорила учителям, что ищу сережку.) Когда я зашла в раздевалку, Ширли с Кэрри уже там не было. Серьезно, наверное, быстрее них в мире никто не переодевается. Я быстро накинула вещи, закрыла шкафчик и вышла в коридор. Четвертый урок еще не закончился, поэтому в школе было тихо. Иногда только доносилось, как по полу скрипят кроссовки и где-то вдалеке щелкает замок шкафчика. И тут я услышала кое-что еще: по коридору, отталкиваясь от белых глянцевых стен, расходилось эхо. Это был голос Ширли.
И Кэрри.
О чем они говорили, было не разобрать, но становилось ясно, что голоса доносились с лестницы в дальнем конце холла. Разговор был… напряженным. Я подкралась на цыпочках поближе к двери и разглядела Ширли и Кэрри через затянутое паутиной окно. Мне было видно только профиль Кэрри и руку Ширли.
Тут мой ботинок заскрипел о пол, и они обе отвлеклись от разговора. Хоть стекло и было мутным, я увидела глаза Ширли, когда она резко развернулась и кинулась в мою сторону.
Она резко толкнула дверь обеими руками.
— Не суй нос не в свои дела, Джорджия. — Она будто плюнула в меня этими словами и бросилась по коридору.
— Что это было? — спросила я Кэрри. Та стояла в дверях.
Она закатила глаза.
— Да ничего. Ширли взбесилась. Пошла она.
Зазвенел звонок, и в коридор выбежали остальные ученицы. Кэрри потупилась и отправилась обратно в спортзал.
Она что, сейчас послала Ширли?
Должна признать, услышать эти слова от Кэрри — лучшее, что могло со мной произойти.
Неважно, что там у них было с Ширли, главное, Кэрри теперь была только моей подругой, ура.
До кабинета, где проходил следующий урок, я буквально бежала вприпрыжку.
После занятий к моему шкафчику подошла Кэрри и сказала, что не сможет позависать со мной вечером, потому что ей предстоит визит к стоматологу.
— Завтра мне поставят импланты, — добавила она, туже завязывая шарф. — И возможно, это как-то повлияет на нашу дружбу. Не знаю.
— Разберемся, — ответила я, вытаскивая из шкафчика куртку. Ногой я пыталась придержать кучу остального хлама, который оттуда вываливался. — Я слышала, что импланты сейчас в моде.
— Ну да, врачи так обычно и говорят. — Кэрри запнулась и уставилась в пустоту позади меня — в мое ограниченное шкафчиком личное пространство в этой школе. — Слушай, твой шкафчик… там такой беспорядок.
— Знаю. — Я постаралась нацепить свою куртку максимально грациозно, учитывая ее размеры.
— До встречи. — Кэрри ухмыльнулась, потянув меня за рукав. — Пока, Жвачка.
Это было очень приятно. Я снова вспомнила тот случай со жвачкой.
Кэрри ухмыльнулась и убежала вырывать зубы. Мне же предстояло идти к автобусной остановке. В коридоре я прошла мимо Ширли и ее подружек. Она посмотрела на меня с прищуром, но этот взгляд словно отскочил от моей здоровенной куртки, будто это вовсе и не куртка была, а доспехи. Я быстро выбежала на улицу.
Да пошла ты, Ширли Мейсон.
Кэрри классная, я классная, и мы с ней подруги.
Дома первым делом я принялась собирать грязное белье по комнатам. Мама была убеждена, что взрослый человек обязан убирать за собой сам, поэтому стирка была нашей с Марком еженедельной обязанностью. Сегодня была моя очередь.