На моей было написано: «Всех бесит, что ты постоянно говоришь только о себе».
— Это была идея Ширли. — Кэрри продолжала качаться. — Не помню, почему она вообще это придумала. Думаю, ее мать облажалась как родитель, всегда критиковала Ширли, поэтому она и выросла такой. Типа, она ненавидит саму себя, поэтому и по отношению к другим ведет себя отвратительно. Она тогда придумала: «О, а давай расскажем всем и каждому, что с ними не так».
— Окей. — Я не знала, что еще на это сказать.
Кэрри резко остановилась.
— Хоть это и было ее идеей, я ей помогала, поэтому тоже крупно облажалась. Но тогда я думала, что всего лишь поддерживаю подругу. В моей жизни есть много поступков, о которых я реально сожалею, и все я совершала ради кого-то другого.
Я все еще не знала, как реагировать.
— Окей.
— Так что прости, — сказала она. — За это. За то, что я была частью этого.
— Спасибо. Но. — Я запуталась. — Мой брат не делал этого, Кэрри. В смысле. Да, он списал. И я думаю…
Кэрри встала.
— Просто послушай. Я знаю, что он не виноват, что Тодда Майера убил тот сумасшедший учитель. Просто… Не наседай на брата из-за этой истории со списыванием на экзамене. Ведь он наверняка повелся вслед за Тревором Батхерстом. Ширли Мейсон, например, тот еще крепкий орешек, готова чуть ли не стекло есть ради Тревора. В общем, я хотела сказать, что все мы… жалкие.
По-прежнему падал снег. Снежинки оседали на волосах Кэрри.
Я прислонилась к холодной перекладине.
— Ты не жалкая. Ты просто беззубая школьница, которая упорно не носит нормальную зимнюю обувь.
Кэрри улыбнулась и заглянула в телефон.
— Пора идти, уже почти шесть.
Когда мы выходили из парка, на месте преступления не было ничьих следов, кроме наших.
Пока мы ужинали лапшой из китайской забегаловки, на кухне зазвонил телефон. Трубку взял папа, оказалось, звонил начальник Марка из службы чистки дорог. Он сказал, что не смог дозвониться до Марка. Еще бы, ведь его телефон был спрятан в одном из ящиков.
— Марк! — Отец вернулся в столовую и шлепнул трубку на стол перед сыном. — Давай собирайся.
Марк, просидевший весь ужин молча, посмотрел на отца:
— Чего?
— Надевай куртку. Это мистер Макналли. Ты им нужен, чтобы почистить пару дорог.
Марк положил на стол китайские палочки, которыми ел, и тихо сказал:
— Не могу.
Мама, которая почти весь ужин просидела в телефоне, пытаясь договориться о переносе даты выхода книги, резко подскочила:
— Почему это не можешь?
— Я же под домашним арестом, — ответил Марк.
— Но дороги ты все равно можешь чистить, — возразил папа.
Я макнула жирный жареный спринг-ролл в апельсиновый соус. Это выглядело очень странно, учитывая общую атмосферу за столом и то, как все выразительно друг с другом переглядывались.
Марк отодвинул стул от стола.
— Ладно. Я не хочу чистить дороги.
— Тогда марш в свою комнату, — выпалил папа.
Очень нелепо видеть, как взрослого человека в наказание отправляют в его комнату. Марк мгновенно потух. Хотя таким он выглядел всю последнюю неделю. Эдакая большая тень человека, которая вроде занимает столько же места, сколько он сам, но при этом ничегошеньки не весит.
После ужина я решила подняться к нему в комнату, сжимая в руке пакет со спринг-роллом — своеобразный жест перемирия, — и постучалась.
— Можно войти?
— Да.
Марк сидел на кровати в окружении учебников, которые ему предстояло освоить.
— Спасибо, но мне это нельзя.
— Точно.
Я спрятала пакет за спиной.
— Э, Марк. — Я понизила голос. — Деньги у меня. Ну, те, что за экзамены. Я их нашла… дома. Я могу тебе их вернуть.
Не знаю, какого ответа я ждала от Марка. Не знаю, думала ли я, что он будет на меня злиться. Я вспомнила того мальчугана, который во Флориде донес злому старику, кто забрал все камни из бассейна. Я чувствовала себя совсем как Марк тогда, но все было совершенно по-другому.
— Давай, — ответил он так же тихо.
— Это твои деньги, — ответила я. — Понятия не имею, зачем я их взяла. Прости.
— Все в порядке, — сказал Марк. — Это не мои деньги.
— Окей, но я их все равно верну.
— Ладно.
Я вышла из его комнаты с тем же нетронутым жирным пакетом.
Чтобы как-то помочь по дому, я вынесла мусор, а потом осталась постоять на улице под лунным светом и доесть остывший спринг-ролл (мне диета ничего не запрещала). Я слышала, как в мамином кабинете ругаются родители. При нас они обычно старались не спорить друг с другом.