— Нормально!
Монтировка пролежала в грязи под дождем долгое время, и надо же, пальчики сохранились, более того, их сняли обычным способом, сразу же провели идентификацию. Колышкин мастер своего дела.
— Кого ты там в отдел отправил? — спросил Планидкин.
— Так в том-то и дело!..
Челдышев, он же Челдыш, был телохранителем Никса, и не так давно его задерживали вместе с боссом. Отсюда и «пальчики» в картотеке.
— Тогда я в отдел, пообщаюсь с твоими задержанными… А кого ты там под подозрение взял?
— Да уже не знаю… Потом поговорим, я скоро подъеду.
Павлов закончил разговор и снова переключился на Зинченко.
— Вы уже уезжаете? — с плохо скрываемой надеждой спросила она.
— Да вот что-то не пойму: или вы мне врете, или мы друг друга не понимаем, — проговорил Максим, в раздумье глядя на Софью.
— Да не вру я!
— Машина чья?
— Ну так Антона машина!
Максим потребовал техпаспорт, водительские права и убедился, что женщина не врет. Автомобиль действительно принадлежал Мурмашову Антону Егоровичу. Но ведь на нем мог приехать тот же Челдышев, чтобы переспать с Зинченко…
— А как же телефон? — раздумывая вслух, спросил Павлов.
— Что? — невольно вздрогнула женщина и от нервного напряжения поежилась, как человек, которого вдруг хватил озноб.
Максим не выяснял, кому принадлежит номер телефона, но звонок проходил под ником «Антон». Зинченко — женщина незамужняя, отчитываться ей не перед кем, а раз так, ни к чему прятать Челдышева под чужим именем.
— И все-таки с кем вы вчера были? — спросил Павлов.
— С Антоном была!
— А Гречнев с Пикалевым зачем к вам сегодня приходили?
— Не знаю!
— А телефон вашего Антона остался у него в машине… И сама машина у вас. Так где же сам Антон?
— Так не знаю!
— Откройте багажник! — Павлов поднял и резко опустил руку, как будто топором рубанул.
— Зачем? — шарахнулась от него хозяйка дома. И без того бледная, она стала белой, как молоко.
— Откройте! — повторил Максим.
— Там ничего нет!
Женщина пятилась от него, пока не уперлась спиной в столб, подпирающий крышу навеса. Максим внимательно посмотрел на нее, удивляясь самому себе. И как это он сразу не догадался заглянуть в багажник.
Глава 4
Голова туго перевязана, бинтов не пожалели. Но в теменной части головы кровь из-под повязки все-таки выступила. Человек был мертв. Тело, упакованное в полиэтилен, лежало в багажнике джипа. Его Максим и обнаружил.
— Откуда это? — Зинченко мотала головой, потрясенно глядя на труп.
А Павлов смотрел на фотографию в правах на имя Мурмашова. Да, в багажнике действительно лежал оригинал.
— Это вы у меня спрашиваете?
— Но я не знала!
— Как же вы собирались вывезти труп, не зная о нем? — усмехнулся Максим, вынимая из кармана телефон.
— Не вывозила я! — Женщина держалась за машину, чтобы не упасть.
Павлов связался с Планидкиным; судя по гулу, звучащему в телефоне, следователь находился в движущейся машине.
— Как настроение, Константин Дмитриевич?
— Павлов, ну тебя к черту!
— Труп тут у нас новый в Ветряном. Убитый Мурмашов Антон Егорович. Думаю, Гречнев его с Пикалевым приземлили.
— Нет! — встрепенулась Зинченко.
— В общем, разворачивайтесь, — глянув на нее, сказал Максим и, сунув телефон в карман, спросил: — Что нет?
— То есть да! — взвешивая в уме «за» и «против», кивнула Софья.
— Так да или нет?
— Ну-у…
— Страшно?… Бандиты для того и приходили, чтобы еще страшней стало?
— П-приходили! — кивнула Зинченко.
— А мы их в отделение… Что такое очная ставка, знаете?
— Э-э… Это я!
— Что вы?
— Убила… Но я не хотела!
— Случайно вышло? — усмехнулся Павлов.
— В общем, да…
— В общем?
— Я дрова рубила, а Антон подлез. Шел, споткнулся, стал падать и прямо под топор…
— А может, под пулю?
Максим не торопился снимать бинт с головы и не знал характер полученной раны. Может, на самом деле топором, а может, Шарьялов выстрелил из ружья. Или Софья выстрелила из ружья Шарьялова.
— Да нет, топором.
— Дрова рубили? Ночью?
— Почему ночью?
— Потому что в одиннадцать Мурмашов звонил вам… Или вы сами себе звонили с его телефона?
— Ну да, ночью…
— Дрова рубили?
— Ну, показывала…
— Как дрова рубить?
— Да.
— А теперь покажите, как говорить правду.