- Ты считаешь себя уникальным, - утвердительно прошептала я, неосознанно прижавшись ближе к его плечу.
- Нет, конечно. Я уникальный, это правда, а не суждение. Скажи, ты знаешь многих людей, которые способны абстрагироваться от законов общества и жить по своим правилам?
- Нет, - вынуждена была согласиться я. – Ты один такой.
- Так лучше. Так легче. Плюй на всех и придешь к успеху. Я всего лишь хочу, чтобы однажды ты поняла это, Марта.
- Я… понимаю. Но никогда не смогу… как ты сказал? Стать свободной.
- Я освобожу тебя, - он сильнее прижал меня к себе, склонил лицо и зарылся носом в мои волосы. – Я хочу, чтобы ты поняла меня. Никто не понимает, да и черт с ними, а ты должна понять… принять… Я не успокоюсь, пока не сделаю это.
- Почему я? – опасный вопрос сам сорвался с моих губ.
Вот ведь неисправимая дура. Радует только, что он не может видеть сейчас моего пылающего лица.
- Я вижу в тебе свой свет.
Легкая фраза. Простое предложение. Мы такие проходили еще в начальной школе, по требованию строгой учительницы в очках исправно, под линеечку подчеркивали подлежащее, сказуемое и иже с ними. Но почему-то сейчас эти незатейливые шесть слов напрочь перевернули мое сознание.
Он видит во мне свет! Это ли не признание каких-никаких чувств с его стороны? Ведь не говорят таких слов непонятно кому, правда? Ну, подтвердите же! Хотя бы просто кивните мне, иначе я сейчас точно сойду с ума. Не могу больше сдерживаться, не могу и не хочу. Я вся дрожу от страха, смешанного с диким восторгом, граничащим с безудержным экстазом. Это сродни оргазму – всего лишь шесть обычных слов, сказанных любимым голосом. Адресованных мне. Только мне.
Исключительно мне.
Он пьяный, скажете вы?
Мне до фонаря, отвечу вам я.
Главное, что он все-таки сказал нечто, пусть даже отдаленно напоминающее признание его неравнодушия к моей персоне. Честное слово, этого мне вполне достаточно для того, чтобы почувствовать себя пресловутой жительницей Эдема. Хоть на секунду. На короткий, неуловимый миг. Я никому не позволю забрать мое краткое хрупкое счастье.
Никому, кроме… себя самой.
- Ты мне лжешь, - признаюсь, язык с трудом поворачивался, когда я говорила это в ответ на его слова. – Твой свет в той девушке, о которой рассказала Алла. Я ведь тебе не нужна, правда, Сергей Викторович?
Он засмеялся так, что я всерьез забеспокоилась о своем душевном спокойствии. Не знаю, как бы трактовала этот смех на моем месте другая девица, однако я усмотрела в нем вполне реальную угрозу. Вот сейчас он скажет, какая я дура…
- Какая же ты балда, - Сергей продолжал хрипло смеяться; его ладонь все еще оставалась на моем предплечье. – Кого слушаешь, Аллу?!
- Скажи мне… Пожалуйста… - я чувствовала, что от охватившего меня отчаяния могу разреветься, но отступать не собиралась.
Он не трезв, а, как известно, что у пьяного на языке… Я обязана прояснить все до конца, пока у меня еще имеется такая возможность.
- Когда-то я долгое время был влюблен… Да, короче, любил одну сучку, Алкину подружку. Она, кстати, на полтора года старше меня. С ума сходил, сейчас стыдно вспомнить, - серьезные слова он вновь разбавил смехом. – Знаешь, все при ней – фигурка выдающаяся, рожа смазливая, характер прожженной стервы… Повелся я на всю эту роскошь, вообще мозги набекрень свернулись. Бегал как пацан, никак успокоиться не мог. Она же велась исключительно на должности и кошельки. Ни того, ни другого у меня тогда не было, потому и прозябал я этаким странным мальчиком. А потом, когда я уже потерял надежду получить взаимность, мой папаша с дядечкой взяли мою судьбу в свои руки и оповестили меня том, что я должен перенять их огромный опыт и подхватить эстафетную палочку.
И… послал я их, но они не успокоились. Как видишь, не на все подряд мне плевать, оказывается…
Я вновь зажмурилась, когда услышала этот смех… Сергей говорил таким пренебрежительным тоном, что его чувства к неизвестной Аллиной подружке не слишком впечатлили, но разозлили… как следует. Если бы я сейчас столкнулась с этой девкой, то, не мешкая, разорвала бы ее на кусочки.
Гнев во мне норовил перерасти в неконтролируемый ураган.
Больно даже просто думать о том, что Кайдалов мог сходить по ком-то с ума. Пусть раньше, еще до нашего знакомства… Роли не играет.
Я сама сошла с ума. Нет, ну а как еще это объяснить?!
- … А потом я все-таки добился ее расположения… На полчаса в туалете одной из местных кафешек, - он отчетливо фыркнул. – После этого моя любовь прошла, а вот у нее развились какие-то чувства… Я особо в подробности не вдавался. Я понял, что любовь – это вообще не для меня. Не хочу я никого любить и ни от кого зависеть. Любовь неразрывно связана с половым инстинктом, а уж последний я знаю, как приручить!
Я молчала. Бездумно смотрела на кучу осколков стекла, последствия разбившейся вазы, которые никто не удосужился убрать, и чувствовала, что с каждым словом Кайдалова от меня тоже отлетает кусочек-другой. Больно, просто не передать словами, как больно. Душит, не дает свободно вздохнуть. Воздух какой-то кислый, от одного только вдоха хочется склониться над унитазом, так как организм отторгает… Не принимает жизненно необходимую естественную смесь газов, грозит страшным словом из лексикона криминалистов - асфиксия. И я в самом деле, без преувеличения, понимаю, как близка к пагубному удушью…
Мой. Мой мужчина. Разве я могу делить его с кем-то, пусть даже с девушками из его прошлой жизни? НЕТ! Никогда и ни за что. Я лучше умру, потому как иначе все равно не смогу жить.
Мне… страшно.
Когда я успела так подсесть на этого человека? Ведь это невероятно, моя кровь отравлена его ядом, в моих мыслях больше нет места, так как все свободное пространство заполнил собой ОН. Как жить дальше, если уже сейчас мне больно, плохо, невыносимо тяжело? Целого мира мало, чтобы как следует устроиться и просто наслаждаться жизнью.
Меня разрывает на тысячу, сотни тысяч мелких прозрачных осколков. Меня нет; кажется, я по собственной воле и желанию стала его неотделимой частью. Я сама так решила, ни у кого не спрашивая совета; в этом не нуждаюсь. И если я действительно схожу с ума, то так тому и быть – это МОЙ выбор, и я буду неуклонно следовать ему, какие бы катаклизмы не выдала по пути стерва-жизнь, сговорившаяся с прелестницей-судьбой. Им меня не остановить. Никому не остановить.
… А вот теперь я прямо-таки затрудняюсь с ответом на вопрос – кто из нас пьян, я или все же Сергей Викторович?
Оба. Его мозг отравлен алкоголем, а мой – им самим. Больше нет сдерживающих барьеров, я собственноручно разобрала их, каждый по камешку, до самого основания фундамента. И если я впоследствии вляпаюсь… да о чем я? Уже ведь вляпалась! Не пожалею… Пусть будет, как будет… Все приму, что бы ни готовило мне туманное будущее.
Люблю. Я Люблю его. И пусть этот мир идет к черту со всеми своими придирчивыми жителями и дурацкими законами. Я разобью этот мир на части, если потребуется, но только если Кайдалов осознанно подаст мне монтировку.
Я люблю его.
- Не слушай меня, - внезапно пробормотал он, резко прекратив смеяться. – Слышишь, девочка? Я говорю бред и даже местами это понимаю.
Я только погладила его плечо, легко, едва касаясь пальцами приятной материи. Мне не хотелось двигаться, напротив, было желание остаться сидеть вот так вот, с ним вместе, как можно дольше.
- Скажи мне заткнуться.
Он никак не успокоится. Я улыбнулась и цепко вцепилась пальцами в его предплечье. Ближе, еще ближе, как можно ближе…
- Марта…