– Ах, – сказал он, приняв ее улыбку и ответив своей: – У парня есть зубки. Буду осторожней. Жемчужно-белые. Конечно, ты молод. Скоро они будут гнить и вонять.
– Ваши же не гниют.
– Ты хочешь сказать, что я настолько стар, что должен был давно потерять их?
– Я не… – Она остановилась, а потом напомнила: – А как насчет моих обязанностей, капитан?
– Разве Конни не объяснил тебе, когда подписывал контракт?
– Он сказал только, что я должен прислуживать вам, но не другим офицерам. Нет, подробно он ничего не объяснял, только сказал, что я должен делать все, что вы прикажете.
– Но этого достаточно, разве нет?
Она стиснула зубы, пока раздражение не прошло, потом сказала:
– Капитан Мэлори, мне рассказывали о юнгах, которых заставляли даже доить коров…
– Милостивый Боже, вот это да! – сказал он с притворным ужасом, но через некоторое время ухмылялся снова. – Я не люблю молока, парень, так что успокойся. Это тебе делать не понадобится.
– А что понадобится? – настаивала она.
– А многое. Подносить за столом. Играть роль слуги в каюте и многое другое. Например, поскольку я забыл бумажник дома, то и эту роль тебе придется взять на себя. Но ничего особо сложного, как видишь.
Только быть у него всегда под рукой. Собственно, она так и предполагала себе эту службу. Ее так и подмывало спросить, не нужно ли будет еще к тому же потереть ему спинку или подтереть жопу, но хотя он и сказал, что не следует прятать уши под кепкой, то есть скрывать свой темперамент и образованность, она не решилась. Это было смешно. Ради Бога, каютный юнга Дрю не должен был делать ничего, кроме как приносить еду с камбуза. Из всех капитанов в гавани ей довелось выбрать этого англичанина, и не просто англичанина, а бесполезного аристократа. Если он когда-либо физически работал в своей жизни, она съест свою кепку.
Но ничего этого она не сказала этому человеку. Она не сумасшедшая.
Джеймсу пришлось сдержать свой смех. Он, конечно, не собирался загружать ее какой-либо работой. И ей не пришлось бы жаловаться. Он готов взять на себя часть ее трудов. Например, роль бумажника. Потому что он целых десять лет вообще обходился без бумажника. Но чем более она будет занята в каюте, тем меньше она будет маячить на глазах у команды. Он не хотел бы, чтобы кто-нибудь еще раскрыл ее секрет, пока он не будет готов раскрыть его сам. Затем, чем больше она будет в его каюте, тем вернее она будет принадлежать ему.
Сейчас же, однако, ему нужно было, чтобы между ними было как можно большее расстояние. Наблюдая, как она свернулась в клубок у него на кровати, он кое-что придумал.
«Самообладание, старичок, – сказал он себе. – Если ты не можешь, то кто сможет?»
Отличная штука. Давно он не переживал такого искушения. Самоконтроль – самое простое, когда чувства притупились от скуки, от ожидания, что же, как не самоконтроль, заставит их снова встрепенуться.
Джорджина решила, что беседа с капитаном Мэлори нисколько ей не повредила. Может быть, молчание как раз толкнуло бы его на какие-нибудь другие фокусы. Она не думала, что он мог бы подойти к кровати и осмотреть ее, но этот день был не так уж удачлив для нее.
Она открыла глаза и увидела, что он склонился над ней.
– Все еще бледен, как вижу, – сказал он. – Я сделал так, чтобы облегчить нагрузку на твой нервный животик.
– О, вы это сделали, капитан, – ответила она.
– Больше не нервничаешь?
– Нисколько.
– Прекрасно. Теперь тебе не нужно больше лгать. И торопиться не нужно. Подумай, что тебе ничего больше не надо, кроме как принести в следующий раз еду.
Он успокоил ее разговором, и она забыла, какой он опасный человек.
– Извините, но я не спал предыдущую ночь.
Он выглядел очень дружелюбно. Он никогда не казался ей настолько дружелюбным. Но он не выглядел свирепым и снова изумлял ее.
– Ты еще молод заниматься тем, чем занималась моя команда в прошлую ночь. Так почему же ты не спал?
– Ваша команда, – ответила она, – возвращается, отрекается от всего, чего бы она ни натворила.
Он засмеялся.
– Через несколько лет, дорогой мальчик, ты станешь более терпим.
– Да, я понимаю, капитан. Я знаю, что матросы обычно делают в последнюю ночь в порту.
– О? Знаком с этой стороной жизни, да?
«Помни, что ты мальчик! Помни, что ты мальчик, и, ради Бога, не красней больше!»
– Разумеется, – ответила Джорджина.
Она снова увидела, как поднялась эта дьявольская бровь. Смеялись и его зеленые глаза.
– Тебе рассказывали или подсказал… твой опыт?
Джорджина икнула. Потом кашляла целых десять секунд.
Капитан похлопал ее по спине. Когда она стала дышать снова нормально, у нее было ощущение, что он сломал ей позвоночник, эта кирпичная стена, своими кирпичными кулаками.