- Наверное, это из-за яблочного пирога, который ты съела сегодня днем, - сказала София. - Интересно, как следует поступить с платьем тети Харриет? Если тебе уже лучше, я схожу и отнесу его на чердак. А потом снова вернусь к тебе. Лежи спокойно, не вставай. Флора может принести тебе чашку чая. На твоем месте, я бы не стала ужинать.
Голос Софии, когда она выходила из комнаты, был полон нежной заботы. Вскоре она вернулась; вид у нее был одновременно сердитый и встревоженный. Однако на лице ее не присутствовало ни малейших признаков страха.
- Я хочу знать, - сказала она, быстро оглядываясь по сторонам, - не приносила ли я сюда пурпурное платье?
- Я не видела, чтобы ты это сделала, - ответила Аманда.
- Оно должно быть где-то здесь. Его нет в шкафу, и нигде в комнате. Ты, случайно, не лежишь на нем?
- Я легла прежде, чем ты пришла, - отозвалась Аманда.
- Да, верно. Что ж, пойду, взгляну еще раз.
Вскоре Аманда услышала, как сестра поднимается по лестнице на чердак. Вскоре та вернулась, со странным, вызывающим, выражением на лице.
- Я отнесла его на чердак и положила в сундук, - сказала она. - И совершенно об этом забыла. Полагаю, это вылетело у меня из головы из-за твоего недомогания. Оно, аккуратно сложенное, лежит там, куда я его положила.
Губы Софии были плотно сжаты, в глазах, устремленных на испуганное, взволнованное лицо сестры, читался вызов.
- Да, конечно, - пробормотала Аманда.
- Я должна немедленно спуститься и позаботиться о пироге, - сказала София, выходя из комнаты. - Если тебе станет нехорошо, постучи по полу зонтиком.
Аманда посмотрела ей вслед. Она знала, что сестра не клала фиолетовое платье покойной тети Харриет в сундук на чердаке.
Тем временем, мисс Луиза Старк обустраивалась в юго-западной комнате. Распаковав чемодан, она аккуратно повесила платья в шкаф. Заполнила ящики комода так же аккуратно сложенным бельем и кое-какими предметами из одежды. Она была очень аккуратной женщиной. Она надела черное шелковое платье, расшитое пурпурными цветами. Она зачесала свои светлые волосы гладкими прядками назад, убрав их с широкого лба. Она повесила на шею ленту с брошью, хотя и несколько старомодной, - жемчужный виноград на листьях черного оникса, окаймленных золотой филигранью. Она купила ее несколько лет назад, потратив значительную часть жалования, полученного за весенний семестр.
Разглядывая свое отражение в маленьком зеркальце, висевшем над старомодным бюро из красного дерева, она вдруг наклонилась и внимательно взглянула на брошь. Ей показалось, что с ней что-то не так. Она не ошиблась. Вместо знакомой кисти жемчужного винограда на черном ониксе, она увидела переплетенные светлые и темные волосы, в обрамлении витого золота. Она ощутила страх, хотя и не могла сказать, почему. Она сняла брошь; это была та самая, привычная брошь, жемчуг винограда и оникс. "Какая чепуха", - подумала она. Она снова приколола брошь на ленту у горла, снова взглянула в зеркало, и снова увидела переплетение светлых и черных волос в обрамлении витого золота.
Луиза Старк видела отражение своего лица над брошью, - на нем ясно читались ужас и смятение, прежде ей незнакомые. Она сразу же задалась вопросом, все ли в порядке с ее рассудком. Она припомнила, что тетя ее матери была сумасшедшей. Ее охватила ярость на саму себя. Она смотрела на брошь в зеркале одновременно испуганно и зло. Потом сняла ее; нет, это была ее обычная, прежняя брошь. Наконец, она снова воткнула золотую булавку в кружево, застегнула ее и, вызывающе повернувшись спиной к зеркалу, спустилась к ужину.
За столом она встретилась с другими постояльцами - пожилой вдовой, молодым священником и библиотекаршей средних лет. На пожилую вдову она взглянула сдержанно, на священника - с уважением, на библиотекаршу - с подозрением. Последняя была одета в очень модное платье, а волосы ее были уложены по-девичьи, и учительница строго осудила ее за это.
Библиотекарша обратилась к ней с вопросом, какую комнату она заняла, и спросила затем во второй раз, несмотря на явное нежелание учительницы отвечать. После чего, воспользовавшись тем, что сидела с ней рядом, фамильярно толкнула ее в обтянутый шелком бок.
- Какую комнату вы заняли, мисс Старк? - спросила она.
- Я не знаю, как ее назвать, - сухо ответила мисс Старк.
- Это большая юго-западная комната?
- Возможно, она действительно обращена на юго-запад.
Библиотекарша, которую звали Элиза Липпинкотт, резко повернулась к мисс Аманде Джилл, чье нежное лицо покрывал странный румянец, смешанный с бледностью.
- А в какой комнате умерла ваша тетя, мисс Аманда? - резко спросила она.
Аманда бросила испуганный взгляд на сестру, подававшую священнику вторую порцию пудинга.
- В этой, - слабым голосом ответила она.
- Так я и думала, - с некоторым торжеством произнесла библиотекарша. - Я вычислила, что это должна быть та самая комната, в которой она умерла, потому что это лучшая комната в доме, и вы никого в нее не селили. Почему-то, комната, в которой кто-то недавно умер, обычно находит своего жильца последней. Полагаю, вы не суеверны, и ничего не имеете против того, чтобы жить в комнате, в которой кто-то умер несколько недель назад? - спросила она Луизу Старк, пристально глядя на нее.
- Нет, не суеверна, - с нажимом ответила та.
- И спать на той же самой постели? - с кошачьей вкрадчивостью продолжала Элиза Липпинкотт.
Молодой священник оторвал взгляд от пудинга. Он жил духовной жизнью, но ничто человеческое не было ему чуждо; в прежнем пансионе ему не повезло, зато сейчас он мог позволить себе получить чуточку наслаждения от стряпни мисс Джилл.
- Но ведь вы, конечно же, не боитесь, мисс Липпинкотт? - осведомился он своим мягким, почти ласковым тоном. - Вы ведь ни на мгновение не верите в то, что Высшая Сила позволит какому-либо бестелесному духу, находящемуся, как мы полагаем, в небесных чертогах, причинить вред одному из тех, кто служит Ей?