- О, Джордж, дом вдруг затрясся, и все зеркала разбились, - простонала мать, а вслед за ней Адрианна и Корделия.
Джордж присвистнул бледными губами. Вернулся мистер Таунсенд.
- Ну, - спросил Джордж, - ты что-нибудь видел?
- Хватит об этом, - ответил отец. - Вполне достаточно.
- Нам нужно продать дом и вернутся в Таунсенд-виллидж, - диким голосом воскликнула его жена. - О, Дэвид, пообещай, что ты так и сделаешь.
- Я не подам дом, стоящий двадцать пять тысяч, за пять, из-за всякой ерунды, - твердо ответил тот.
Однако вскоре его решимость была поколеблена. Семейство собралось в столовой. Все боялись ложиться спать, - то есть, все, кроме, возможно, мистера Таунсенда. Миссис Таунсенд заявила, что она покинет этот ужасный дом и вернется в Таунсенд-виллидж независимо от того, поедет с ней ее муж или останется, а пока они будут сидеть все вместе и ждать, не случится ли чего. Мистер Таунсенд был вынужден согласиться. Они выбрали столовую по той причине, что та располагалась близко к улице, - на случай, если понадобится быстро покинуть дом, - и заняли свои места за столом, на который Корделия подавала ужин.
- Все выглядит так, словно мы имеем дело с призраком, - прошептала она с ужасом.
- Придержи язык, если не можешь сказать ничего разумного, - сказал мистер Таунсенд.
Столовая представляла собой большую комнату, отделанную дубом, с темно-синими обоями поверх панелей. Над камином висела старая вывеска постоялого двора - ярко-синий леопард. Мистер Таунсенд настоял, чтобы ее повесили здесь. Он испытывал странную гордость. Семья просидела вместе до полуночи, но ничего необычного не произошло. Миссис Таунсенд начала клевать носом; мистер Таунсенд демонстративно читал газету. Адрианна и Корделия оглядывали комнату, а затем смотрели одна на другую. Джордж смотрел в книгу. Внезапно Адрианна испуганно вскрикнула, а вслед за ней - Корделия. Джордж слегка присвистнул. Миссис Таунсенд, вздрогнув, проснулась, газета мистера Таунсенда с шелестом упала на пол.
- Взгляните! - воскликнула Адрианна.
Вывеска с ярко-синим леопардом над полкой светилась так, словно над ней висел фонарь. Свет исходил сверху. И чем дольше они смотрели, тем ярче становился свет. Казалось, синий леопард, припавший к земле, оживал. Затем открылась входная дверь - наружная, которая была заперта. Они услышали, как она скрипнула. Они сидели и смотрели. Мистер Таунсенд был ошеломлен не меньше остальных. Они услышали, как открылась наружная дверь, затем открылась дверь, ведущая в комнату, и медленно вошла ужасная группа черных людей, виденных ими днем. Таунсенды дружно поднялись и сгрудились в дальнем углу, прижавшись друг к другу. Люди с лицами, отмеченными белизной смерти, в развевающихся, скрывающих их фигуры одеждах, пересекли комнату. Они были чуть выше обычного человеческого роста, по крайней мере, так показалось устремленным на них испуганным глазам. Они направились к каминной полке, над которой висела вывеска, и семейство увидела, как длинная рука, задрапированная в черное, поднялась и сделала движение, словно стучала в дверь. После чего все они исчезли, словно прошли сквозь стену, и комната вновь стала такой, какой была прежде. Миссис Таунсенд била нервная дрожь, Адрианна почти теряла сознание, у Корделии началась истерика. Дэвид Таунсенд стоял, с любопытством глядя на вывеску с синим леопардом. Джордж в ужасе смотрел на него. Что-то в лице отца заставило его позабыть обо всем на свете. Наконец, он робко коснулся его руки.
- Отец, - прошептал он.
Дэвид повернулся и с яростью взглянул на него, потом лицо его прояснилось, он провел рукой по лбу.
- О Господи! Что это со мной? - пробормотал он.
- Ты был похож на ужасный портрет Тома Таунсенда на чердаке в Таунсенд-виллидж, отец, - содрогнувшись, пролепетал мальчик.
- А я-то думал, что после такого выгляжу как обычный старый хрыч, - проворчал Дэвид, но лицо его было белым, как мел. - Сходи, налей матери горячего чаю, - резко распорядился он. А сам ухватил Корделию за плечи и встряхнул ее. - Прекрати! - крикнул он и снова встряхнул ее. - Разве ты не ходишь в церковь? Чего тебе бояться? Ты ведь не сделала ничего плохого?
Корделия разразилась смехом сквозь рыдания и процитировала Священное Писание:
- "Вот, я была сотворена в беззаконии, и во грехе зачала меня мать моя", - воскликнула она. - Если я сама не сделала ничего плохого, то, может быть, это сделал кто-то до меня, и когда приходят силы Зла и Тьмы, они требуют ответа с меня, потому что ответственность за эти поступки несу я! - И она громко расхохоталась.
- Если ты не замолчишь, - сказал Дэвид, хотя на лице его по-прежнему был написан ужас, - я лично отведу тебя на пустырь, чего бы мне это ни стоило. Я говорю вполне серьезно.
Корделия замолчала и посмотрела на него диким взглядом. На щеки Адрианны вернулся румянец; мать судорожно пила горячий чай.
- Уже за полночь, - выдохнула она, - я не верю, что они вернутся сегодня. А ты, Дэвид?
- Я тоже, - решительно ответил тот.
- О, Дэвид, нам не стоит оставаться в этом ужасном доме даже еще только на одну ночь.
- Мы в нем и не останемся. Утром мы соберем вещи и вернемся в Таунсенд-виллидж, даже если для этого нам потребуются услуги пожарной команды, - сказал Дэвид.
Объятая ужасом, Адрианна улыбнулась, подумав об Абеле Лайонсе.
На следующий день мистер Таунсенд отправился к агенту по недвижимости, который продал ему дом.
- Я не могу вынести того, что в нем происходит, - сказал он. - Выручите за него, сколько сможете. Я скорее отдам его по дешевке, чем оставлю себе.
После чего прибавил пару крепких слов в адрес тех, кто продал его ему. Но агент отказался признавать свою вину.
- Признаюсь, я заподозрил что-то неладное, когда владелец, которому я обещал сохранить в тайне его имя, поручил мне продать его за ту цену, которую я смогу за него получить, не поставив никаких условий. Я никогда ничего не слышал об этом доме, но начал подозревать, что с ним что-то не так. Потом я навел кое-какие справки и выяснил, что среди соседей ходят слухи, будто на пустыре творится что-то необычное. Меня тоже удивило, почему он остается незастроенным. Говорят, однажды была предпринята попытка, заключен контракт, но подрядчик умер; был нанят другой подрядчик, но один из рабочих погиб, копая погреб, а остальные сбежали. Я не обратил на это особого внимания. Я никогда не верил в подобные вещи; да и потом, откуда мне было знать, что именно происходит в доме, - люди, жившие в нем, видели и слышали нечто странное на пустыре, поэтому я решил, что, поскольку вы выглядели человеком не робкого десятка, вам это не доставит особых хлопот, а дом представлял собой возможность заключить такую сделку, какие мне прежде заключать не доводилось. Но в то, что вы рассказываете, невозможно поверить.