Они с Робертом поженились и зажили в красивом новом доме, из западных окон которого был виден пруд, на берегу которого она похоронила свою призму. Она была очень счастлива. По крайней мере, на какое-то время мистическая таинственность на ее лице уступила место откровенному земному блаженству. Люди стали говорить о том, как изменилась в лучшую сторону Дианта со времени замужества, какой стала прекрасной хозяйкой, сколько в ней появилось здравомыслия, и какую они составили замечательную пару с ее обожаемым мужем.
Иногда Дианта, глядя в западное окно, видела пруд за полем, в котором отражался свет заходящего солнца, похожий на потаенный глаз земли; она вспоминала ключ к утраченным видениям и вере в сокровенное, похороненный рядом с ним. После чего, с улыбкой на лице, отправлялась готовить ужин.
САЙЛЕНС
К дому лейтенанта Джона Шелдона Сайленс спустилась по Дирфилдскому мосту уже в сумерках. Она укутала голову красным одеялом, плотно прижав его к подбородку, отчего ее белое лицо казалось еще белее между алыми складками. Весь день она пряла, и клочки шерсти местами прицепились к ее нижней юбке цвета индиго; время от времени какой-нибудь из них уносило северным ветром. Было очень холодно, глубина снега достигала четырех футов. Пар от дыхания клубился перед ее лицом, снег скрипел под ногами. По всей деревне наст был настолько прочным, что по нему можно было ходить не проваливаясь. Дома наполовину утонули в сугробах; крыши с трудом выдерживали тяжесть снега; с карнизов свисали сосульки. Вязы надели огромные белые шапки; они успели замерзнуть, так что их не могли стряхнуть даже яростные порывы ветра.
В воздухе стоял приятный запах горячей еды, хозяева готовили ужин. Сайленс уже поужинала; она, и ее тетка. Вдова Юнис Бишоп ужинала рано. Дом лейтенанта Шелдона располагался неподалеку. Она уже почти пришла, когда услышала за собой быстрые шаги по скрипучему снегу. Ее сердце забилось быстрее, но она не оглянулась.
- Сайленс, - произнес кто-то. Она остановилась и, поджав губы, ждала, пока Дэвид Уолкотт подойдет к ней. - Что ты делаешь здесь в такую холодную ночь, дорогая? - спросил он.
- Я иду к миссис Шелдон, - ответила Сайленс. - О, Дэвид, что это у тебя на плаще? Что это?
Дэвид с недоумением осмотрел свой плащ.
- Не вижу на своем плаще ничего особенного, кроме отметин, оставленных погодой, - сказал он. - Что ты имеешь в виду, Сайленс?
Наступила тишина.
- Это исчезло, - наконец, произнесла она.
- Но что ты видела, Сайленс?
Сайленс взглянула на него, ее губы дрогнули.
- Я увидела кровавое пятно, - прошептала она. - Я вижу их повсюду, весь день. Я видела их на снегу, когда шла сюда.
Дэвид Уолкотт с недоумением взглянул на нее. Он нес на плече мушкет и был закутан в плащ; его густые льняные усы были твердыми и побелевшими от мороза. Его только что сменили с поста часового, а патрулирование деревни Дирфилд в такой день, вовсе не было детской забавой, вот уже значительное время. Погода стояла такая суровая, что даже французы и индейцы, притаившиеся где-то неподалеку, подобно голодным волкам, не решались напасть на деревню и оставались в лагере.
- Что ты имеешь в виду, Сайленс? - спросил он.
- Что я имею в виду? - напряженным голосом ответила Сайленс. - Я весь день вижу пятна крови. Враг нападет на нас.
Дэвид громко рассмеялся, Сайленс схватила его за руку.
- Не смейся так громко, - прошептала она. Дэвид снова рассмеялся.
- Ты слишком взволнована, милая, - сказал он. - Я весь день стоял на страже у северного частокола и не видел на лугу ни одной рыжей лисицы. Говорю тебе, французы и индейцы вернулись в Канаду. Нет нужды их бояться.
- Я весь день и всю ночь слышала их боевые кличи, - сказала Сайленс.
- Бедняжка, у тебя голова идет кругом. Да, время нынче трудное... Но тебе следует поскорее идти в дом лейтенанта Шелдона, иначе ты попросту замерзнешь.
- Нет, моя голова в полном порядке, - ответила Сайленс, когда она поспешно двинулись дальше. - Враг прячется в лесу позади луга. Дэвид, они не ушли.
- Говорю тебе, они ушли, милая. Думаешь, мы не увидели бы дыма их лагеря, если бы они были там? Кроме того, мы высылали разведчиков. Входи, моя тетя, Ханна Шелдон, подтвердит тебе, что твои страхи напрасны.
Окна в доме Джона Шелдона горели красным - в камине пылал огонь. Дэвид распахнул дверь, они вошли. Большие поленья в камине пылали так ярко, что красным казалось все: тени в дальних углах большой комнаты казались темно-красными, лица людей - ярко-красными.
Ханна Шелдон стояла у огня, помешивая овсянку в большом котле, висевшем над огнем; несколько светловолосых детей сидели вокруг корзины, лущили кукурузу, юная девушка в желтом платье пряла, а старуха в стеганом капюшоне сидела на корточках в углу камина, вытянув к огню худые руки.
Когда дверь открылась, Ханна Шелдон обернулась.
- Добрый вечер, мисс Сайленс Хойт, - произнесла она, и голос ее был приветлив, но похож на мужской. - Проходите к огню, вы, должно быть, умираете от холода.
- Я думаю, к утру огня будет столько, что хватит согреть весь город, - сказала старуха из угла. Ее маленькие черные глазки ярко блестели из-под огромного капюшона, желтое лицо было вытянутым и сморщенным, губы криво улыбались.
- Замолчи, старушка Крейн! - воскликнула Ханна Шелдон. - Подвинь табурет ближе к огню, Дэвид, чтобы Сайленс могла присесть. Я не могу перестать помешивать, иначе каша сгорит. Как поживает в такую погоду твоя тетушка, Сайленс?
- Хорошо, если бы не ревматизм, - ответила Сайленс. Она села на табурет, поставленный для нее Дэвидом, и откинула одеяло с головы. Ее красивое лицо, исполненное серьезной и изящной величавости, склонилось к огню; ее прямые светлые волосы были уложены вокруг ушей, подобно листьям лилии; она носила высокий, прозрачный черепаховый гребень, напоминавший корону в собранных в пучок на затылке волосах.