— Я должен был предусмотреть такое и положить ей в карман листок с адресом. И не должен был оставлять ее надолго одну. — При этом его заледеневший взгляд осматривал все скамейки и уголки в парке. Предположить, куда могла пойти бабушка, невозможно. Ее бредовые идеи и мысли абсолютно алогичны, их невозможно предугадать здоровому человеку.
Зачем она ушла? Искать внука, на вокзал? Почему не взяла Дика? В магазин за покупками, за которыми уже три года как не ходила? В гости к фантомам из прошлого? На кладбище, навестить могилу любимого мужа? До сегодняшнего дня ее болезнь не толкала ее на улицу.
Сергею было откровенно паршиво. Он впервые усомнился, правильно ли действовал все это время. В состоянии ли ухаживать за своей бабушкой как надо? Не было денег на няньку, бабушка часто оставалась одна дома. Дом престарелых безопаснее… Но он не мог представить свою родную бабушку в казенном холодном помещении, в палате с четырьмя койками, окруженную чужими равнодушными людьми.
Сергей не показывал эмоций. Целенаправленно проходил каждую улицу, каждый сквер и двор, ища среди незнакомых людей знакомую маленькую фигурку.
Она его бабушка, вырастившая и давшая так много любви. В детстве Сергей часто сердился на нее и требовал маму с папой. У всех детей в его окружении они были, приходили забирать из садика, одевали, обнимали, садили на плечи, так что ребенок становился выше всех, важнее всех, самым любимым и счастливым. Так представлялось маленькому Сергею. Он страшно завидовал другим детям.
Когда пошел в первый класс, то понял, что, кроме бабушки, у него никого нет. И не надо уже. Он с ней будет всегда. Бабушка Вера его любит и никогда не оставит, не бросит и не променяет на какой-то там успех или "карреру". Так Сергей выговаривал сложное и ненавистное для него слово "карьера". Может, потому, что не мог правильно, а может, и специально, потому что ненавидел его.
Единственным постоянным, все понимающим и прощающим человеком для него была его бабушка. Смешливая, трудолюбивая, но, несмотря ни на что, всегда находящая для него время. Он очень рано, по общим меркам, научился ценить такое отношение — ничем вроде бы не заслуженную любовь.
Сергей всегда чувствовал любовь бабушки, без всяких условий, просто потому, что он есть. Бабушка была у него всегда, даже когда он стал понимать, что она потихоньку сходит с ума, перестает быть собой.
Зачем она ушла? Ее нигде нет, где искать?
Время за полночь. В их дворе, прямо перед подъездом, припарковалась блестящая черная Ауди. Даша с Сергеем, измотанные, прошли было мимо, когда задняя дверь открылась и оттуда донеслось:
— О, вот же мой Сережа!
Время замерло, сердце в груди тоже. Сергей развернулся и уставился на бабушку Веру, целую и невредимую, неловко вылезающую из огромной машины. Дверь ей помог открыть какой-то парень, возраста самого Сергея.
— Ну ладно, молодок, пошла я. Пока!
— Я историю дослушать хочу, — прогудел низким голосом парень.
У Сергея не было слов, он как замер напротив машины, так и не мог сдвинуться с места. Даже чтобы обнять бабулю, даже чтобы помочь Даше, которая суетилась вокруг нее, проверяя на сохранность.
Парень с Ауди в это время решил сам, без вопросов, все обьяснить. Усталое и заторможенное сознание Сергея отметило, что при разговоре с ним, парень разглядывает Дашу. И ему очень не понравился этот взгляд.
— Твоя пропажа? Я еду, смотрю — старушка в домашних тапках по улице прет, понятно, что проблемы у нее. Ну, остановился я, спросил, что да как. Она заблудилась, я недалеко от старого кино ее увидел. Не помнила ничего, какого-то Мишу все упоминала, Сергея — тебя, значит, тоже. Ездили с ней по улицам, пока она наконец не узнала тот фонтан в парке и бесстыдниц вокруг него — это она так выразилась. А потом и этот двор узнала, сказала, что где-то здесь живет.
— Спасибо, — прохрипел Сергей.
— На чай пригласишь? Бабуля твоя мне всю дорогу истории втирала про войну. Дослушать интересно было бы. А это внучка ее?
В Сергее будто бомба взорвалась с начинкой из ревности и отчаяния. Перед ним парень — нормальный и не дурак. Спас потерянную бабулю, разглядел с одного взгляда его Дашу. Появления именно такого мужчины, соперника, Сергей подсознательно ждал. Парень по всем статьям перспективный и даже вон — рыцарь на черной Ауди.
Вместо спокойствия, потому что бабушка наконец нашлась, что она вроде как цела и невредима, Сергей еще острее ощутил собственную беспомощность. Не уследил, не нашел, не был в состоянии помочь… Даже такая деталь, как машина. Будь она у него, он мог бы быстрее объехать округу, не пришлось бы Даше с мокрыми от слез щеками бегать с ним заодно по темным улицам. В мороз.
Сергей понимал, что должен быть благодарен незнакомцу, но все чувства вытеснила отчаянная ревность. Он, к черту, неблагородный и Дашу никому не отдаст.
— Она моя девушка, — получилось более тяжело и агрессивно, чем он хотел.
Парень, напротив, наигранным жестом поднял открытые ладони, криво усмехнулся.
— Понял, без проблем, — и выжидательно продолжал смотреть на Сергея. Игра в гляделки продолжалась недолго, у подъезда топтались Даша с бабушкой Верой, о них надо было позаботиться в первую очередь.
— Пошли, — позвал незнакомца Сергей.
— Я Дима, кстати, — представился тот.
Снова круглый стол, накрытый бежевой скатертью, кружки с рябиной, черный чай, белый заварник с щербинкой на носу. И бабуля, рассказывающая о своих подвигах.
Даша с Сергеем сидели на диване. Она прижалась к теплому боку, положила голову на плечо Сергея. Он неотрывно наблюдал за бабушкой, будто ждал, что вот-вот с ней что-то плохое случится. Даша чувствовала его напряжение, понимала, каково ему пришлось в последние часы. Ее саму до сих пор колотила мелкая дрожь.
Тощий Дик прижался с другой стороны к ногам Сергея, видимо, тоже ощущая смутную тревогу и не испытывая доверия к непонятному гостю, пахнущему чем-то терпким и чужим.
Бабушка Вера выглядела бледнее обычного, ее руки дрожали. Она также сильно испугалась, когда вдруг обнаружила себя на улице неизвестно где. Но истории из прошлого рассказывала вдохновенно и с запалом. Видимо, держалась на адреналине. Даша не хотела думать о том, что будет, когда наступит отдача.
"Сумасшедшинка" в бабуле придала ей сил, она полностью погрузилась в прошлое, и ее уже было не остановить. Вряд ли осознавала — где она и кто вокруг.
— Все куда-то исчезли, нас, работяг, уже никто не пас. Под вечер мы с девчонками решили, что терять нечего, и полезли на немецкий склад. Он был в многоэтажном доме, я часто видела, как они туда коробки носили. Мы и решили, что Ритка с Катей останутся на стреме, а я, потому как самая ловкая была, полезу по трубе на второй этаж. А здание-то старое, с высокими пролетами, высоко-оо… Я по карнизу к окну тихонько-тихонько крадусь, а внутри все дрожит, и вниз не смотрю, — она тяжело перевела дыхание и вцепилась пальцами в край стола, стягивая скатерть. — Там нашла чулки, целых три коробки новехоньких капроновых чулок. Больше не успела ничего взять, девчонки снизу засвистели. Когда спускалась, как раз немец мимо проходил, пистолет в руке держал. Он остановился, и я уж думала — все, конец… Но он палец к губам приложил, чтобы мы не поднимали шум, и быстро пошел дальше. Оглядывался — сам будто вор. Это перед самым освобождением было, видимо, боялся… Нас боялся, что выдадим его.
Сергей встал и подошел к тяжело дышащей бабушке, погладил по волосам, долил крепкого чая из заварника. Беспокоился, что таблетка от давления и успокоительное все еще не действовали. Явных изменений, во всяком случае, не наблюдалось. Жаль, что от Альцгеймера таблетки не изобрели.
— Выпей, тебе лучше станет. И мед ешь, — он поддержал ее трясущуюся в руке чашку.