— Мальчик мой, неужели ты остался сиротинушкой? — На полном серьезе спросила мама Даши, Сафия Владимировна. Она считала, что человек в любом возрасте, оставшись без семьи, становится сиротой. Неважно, что не ребенок, все равно один на белом свете.
Сергей пасовал перед ней, маленькой пышной женщиной. Она, казалось, готова заменить ему маму. Принять в семью и активно участвовать в его жизни.
Как только Даша умудрилась столько дел наворотить без ее участия?
— Нет, София Владимировна, у меня есть мать, — ответил ей тогда Сергей.
Женщина не стала продолжать расспрашивать, просто обняла его.
Эта семья — в полном и лучшем смысле данного слова вводила Сергея в состояние восторженно неверящего созерцания. Он тихо наблюдал, как они между собой общаются. Родители и их любимая дочь. Он видел, что за шутками и перепалками кроется искренная забота и готовность защищать и помогать. И его, который никогда не имел полноценной семьи, бесперспективного, побитого жизнью, безоговорочно приняли. Как родного. Это ошеломляло, дезориентировало и заставляло шугаться.
И пусть повод для встречи не был радужным, и первое знакомство началось с соболезнований, мрачность и опустошение в Сергее сменялось новыми, неведомыми доселе ощущениями. Чувством принадлежности к чему-то большому, ощущением надежного тыла, ощущением семьи. Для Сергея это ново. Как если бы он жил на острове, полном хищников и чудовищ… Или сам был островом, тихо тонущим в океане и вдруг обнаружившим, что нет — он не остров. Он часть большого, необъятного материка.
Мама и папа Даши смогли остаться всего на два дня, однако за эти сорок восемь часов полностью изменили мироощущение Сергея. Они его поддержали. Они его приняли, одобрили их с Дашей отношения. Даже с отцом, молчаливым, вроде покладистым и неконфликтным, снисходительно и с нежностью в глазах наблюдающим за суетящейся женой, они услышали и поняли друг друга.
— Обидишь или предашь — прибью, — сказал отец Даши — Юра.
Сергей только кивнул на это. А что можно ответить? Сергей сам за Дашу кого угодно прибьет.
— Вместе собираетесь жить?
— Да.
— Тогда изволь заботиться и зарабатывать нормально, — слова, казалось, давались Юрию с трудом. Не каждый день отдаешь свою дочь, лелеемую принцессу, в руки какого-то парня.
А именно это сейчас и происходило. Даша начинает жить по-взрослому, она доказала свое право. Как бы отцу ни было тяжело с этим смириться, но избранник дочери был неплох. Юра видел, что в нем нет шелухи, наносной крутости, лживости. Парень сильный, жизнь успела заставить стать таковым.
Да и бесконечные внушения и уговоры жены действовали. Юра, можно сказать, смирился. Насколько это возможно. Но пусть только попробует этот Сергей недостаточно хорошо к Даше относиться!
Продолжая буравить парня взглядом, он все еще ждал, что ему скажет "зять".
— Да, — снова коротко кивнул Сергей.
Лаконичный ответ, как ни странно, устроил отца Даши. Взгляд парня и то, как он держался, говорили больше слов.
К тому же теперь не он будет самым молчаливым в их семье. У парня слова еще более ценны, чем у Юры. Жена, София, его вечно этим подкалывала. Говорила, что, чтобы добиться от него нормального ответа, надо пытать с пристрастием. Даже хвасталась, что за двадцать лет брака уже научилась читать мысли мужа, не нуждаясь в словах. Теперь Юра сможет показывать пальцем на Сергея — у того слова даже не золотые, а платиновые.
После разговора Юра похлопал Сергея по плечу и повел обратно в гостиную. Там Даша, не стесняясь родителей, пристроилась под бок парню, чуть ли не на колени ему залезла.
— Ну как? — спросила шепотом. Она волновалась, переживала из-за того, как Сергей справится с ее отцом. Малознакомым людям папа всегда казался суровым и опасным. На работе его уважали и побаивались. И только в семье он как мягкий плюшевый мишка, который мог и хмуриться и ворчать, и даже кулаком грозить, но оставался мишкой. Мягким, теплым, плюшевым.
Сергей клюнул ерзающую девушку носом в щеку и обнял.
— Жив и даже не ранен.
— Он тебе угрожал? — не отставала курочка-наседка.
— В пределах разумного, — чтобы прекратить расспросы о содержании их Мужского Разговора, спрятав лицо в распущенные волосы Даши, лизнул ее в ухо. Девушка моментально вспыхнула и бросила быстрый взгляд искоса на родителей. Те сидели на диване, обнявшись, и спорили, у кого должны быть ключи от машины. Впрочем, не спеша вскакивать и кидаться их искать.
Решив, что может себе позволить больше, Даша забралась ладошкой под свитер Сергея на спине, легко пощекотала-погладила. Он дернулся и сильно выдохнул в Дашины волосы. Ведь играется, шалит, не понимает, что доводит Сергея до грани. В свете последних событий, после дней, проведенных с ее родителями, после того, как ему "дали добро"… Дали семью… Он еще больше жаждал Дашу, хотел их полного соединения. Чтобы не было вообще больше никаких путей назад ни для него, ни для нее. Дашины утешения, помощь во всем, такая искренная, невысказанная, но от этого не менее явная любовь — сводили с ума. Сергей так нуждался в ней… еще больше, полнее. Как только возможно нуждаться в ком-либо.
Понимала ли она, что окончательно и бесповоротно покоряет Сергея, привязывает к себе? Делает зависимым.
Он уже не мыслил себя без нее. А камнепад все не переставал, хотя куда уж больше? От скалы, которой Сергей отгораживался от Даши, и пыли не осталось.
*
После проводов Дашиных родителей, после завершения хлопот с похоронами и разборки бабушкиных вещей стало вдруг пусто. Опустело пространство не только в квартире, но и в душЕ.
Дела помогали справиться с болью. Новые люди, позволившие Сергею ощутить себя частью их семьи, отодвинули воспоминания и горечь от потери родного человека. Даша все время была рядом… Он не представлял, как бы справился со всем, если бы не она и ее семья.
— Сколько ты из-за меня уже прогуляла? Когда тебе в академию? — Сергей отвел волосы с ее лица, чтобы беспрепятственно смотреть в глаза.
За окном сгущались сумерки, они вдвоем сидели на диване, слушали, как сосед занимается на саксофоне. Тот отрабатывал какое-то патетичное, трагичное произведение. Сплошные арпеджио в миноре. Стены панельного дома не располагали к уединению.
Подождав немного, но не получив ответа, Сергей склонился ближе. При тусклом свете торшера глаза Даши казались черными. И выражение этих глаз быстро менялось от слегка растерянных до виноватых, но упрямых.
Сергей не спрашивал больше, смотрел выжидательно. Даша придвинулась впритык, заскользила пальцами по его животу через тонкую ткань футболки. Надеялась отвлечь от разговора? Сергей должен был признать, что это ей неплохо удавалось.
— Чуть больше двух месяцев. Не скоро, — пробормотала, отводя взгляд, ответы на оба вопроса.
— Какие у тебя долги? Я могу помочь в каком-то предмете?
Вместо ответа Даша перебралась к нему на колени и положила голову на плечо. Не то чтобы он был не рад такому близкому контакту, его руки машинально обняли и прижали ее сильнее. Но она прятала глаза, юлила. Его Даша совсем не умела обманывать.
— Даша? — Он не собирался отставать, что за непонятки? Если у нее проблемы с учебой из-за него, то он обязан об этом знать и помочь, чем сможет.
Снова молчание в ответ. Только жаркие влажные губы прошлись от уха вниз, за ворот футболки, в то время как прохладные пальцы отодвигали ткань и ласкали, гладили шею. По спине Сергея прошла дрожь, прикосновения его девушки всегда вызывали однозначную реакцию. Но… сейчас это уловка, Даша явно хитрит. Хм… Пора применить пытки?