Он же себя презирал. Наслаждался ее поглаживанием, и словно кислота жгла внутренности. Не смог остановить себя, не удержался оттого, чтобы провести с ней еще какое-то время. Привел в свой дурдом. Мог просто дать денег и помочь найти какой-нибудь отель поприличнее. Но не смог оставить одну. И вовсе не потому, что являлся все-таки благородным рыцарем, абсолютно не поэтому. Просто устал от собственной серости и от серости вокруг. От жизни… без нее. Без такой вот Даши.
Заставил себя подняться и скинуть ее ладонь. Быстро вышел из кухни. Чистой воды бегство.
В молчании разобрал диван в гостиной, постелил новое белье. Еле его нашел, неиспользованное и целое. Все остальное было серое и дырявое от стирки и старости. С бабулей приходилось стирать часто.
Даша пыталась помогать, но больше мешала. Постоянно натыкался на нее, задевал руками. Точно лукавый издевается.
Как она разглядывала его за столом — осторожно, таясь, с интересом и даже (за что ему это?) с искренним восхищением. Видеть и чувствовать эту девушку так близко рядом с собой, но не иметь права ни дотронуться так, как хочется, ни выдать свои мысли и желания ни жестом, ни взглядом — пытка. Он не имеет права. Она не для него. Повторяет себе это уже весь вечер, но что-то не сильно помогает.
Один ее взгляд — и он посылает подальше все убеждения, забывает о благоразумии. Когда Даша смотрит на него так, он становится эгоистом.
Достал из дальнего угла шкафа спальник, оставшийся еще со времен школьных походов. Даша будет спать на диване, он на полу. Так он решил, так и будет.
Но, когда она вышла из ванной комнаты, одетая лишь в его футболку, доходившую ей до колен, смущенная, с алеющими щеками, его уверенность пошатнулась. Диван двухместный.
Но, Боже, о чем он думает? Он ей не нужен. И для нее же лучше, что так.
У него паршивая работа, маленькая зарплата, нет высшего образования и перспектив, зато есть недееспособная бабуля и еще нехилый багаж проблем. Не стоит портить девочке жизнь, она заслуживает самого лучшего.
Он отвел взгляд и прошел мимо нее в ванную комнату. Сил хватило только на душ и почистить зубы, бриться не стал. Может быть, завтра… А может, и нет. Ему пойдет борода? А Даше нравятся бородатые? Черт! Снова! Ему не должно быть разницы, нравятся ли ей бородатые, или лысые. Не должно быть.
Первое, что увидел, когда вернулся в комнату, это спальник, перекочевавший на диван. Еще один удар под дых, как тогда, на перроне, когда она впервые на него посмотрела.
Как так можно? Зачем? "Она что, не понимает, что я он не вариант?" Что с ним ей не стоит связываться? Зачем, Даша? Она беспечна и слишком наивна, сама не понимает, что творит. Точно. Не понимает, что дает ему надежду и повод.
— Зачем? — спросил вслух.
— Я не хочу, чтобы ты спал на полу. — Она высунула нос из под одеяла. — На диване достаточно места.
— Зачем? — повторил.
Она поняла, что спрашивает Сергей не про диван.
— Пожалуйста, — прошептала, спрятавшись обратно под одеяло.
"Это не ответ", — подумал Сергей, но настаивать дальше не стал.
Может, это просто забота, и он видит то, чего на самом деле нет? Она его пожалела, это и ежу ясно. Даша добрая и испытывает благодарность.
Сергей глубоко вздохнул и потер глаза, в которых даже после умывания будто песок скрипел. Спорить дальше у него сил нет. Как и желания, впрочем.
Выключил торшер и забрался в спальник. Как только голова коснулась подушки, а тело приняло горизонтальное положение, вырубился. Единственное, что сознание успело ухватить до того, как провалился в сон, легкий и теплый запах девушки, лежащей рядом.
*
Утром мы все проспали. Я проснулась и открыла сонные глаза, когда каким-то образом чуть не упала с дивана. Во сне я довольно часто вижу и даже чувствую, как падаю откуда-то, но сейчас я и в самом деле почти свалилась на пол. Когда восстановила равновесие и осмотрелась, поняла, что кто-то длинный и, благодаря раскинутым рукам и вширь тоже… длинный, занял весь диван. Во сне Сергей вылез из спеленавшего его с пяток до макушки спальника и лежал на спине, в позе морской звезды. Не удивительно, что меня с моего места чуть на пол не столкнул.
Не могла отвести от него взгляд. Мои скромность, стыд и разум еще спали, проснулись только чувства. Глаза, которые с упоением смотрели на поджарое тело, слух наслаждался вязкой утренней тишиной и еле слышным пеньем птиц за окном, обоняние чувствовало свежий ветерок, задувающий в открытую форточку, и такой притягательный аромат чистого мужского тела. Чем дольше я смотрела, тем сильнее становилось желание задействовать и остальные два чувства. Лизнуть, попробовав на вкус, и провести рукой или даже обеими, ощутив его теплую кожу.
— Даша, ты, оказывается, эротоман, — откуда-то издалека, из страны Морфея, вероятно, послышался язвительный голос разума.
С каких пор меня стало тянуть кого-то попробовать на вкус? И на ощупь?
Подвинулась к беззащитному, спящему без задних ног парню поближе, наклонилась, оперлась на локти у самого его торса.
Да!.. Я выдохнула. Какое здесь сокровище. У него есть эти самые пресловутые кубики. Раз, два, три, четыре, пять… Шесть… Ниже пупок и полоска темных волос. Потом зеленый спальный мешок. Я, как настоящая маньячка, смотрела, не отрываясь, и глаза мои наверняка нездорово горели. Подняла взгляд обратно, мимо пупка, по раз, два, три… Шестью кубикам, к груди. На шее — сильно выступающее адамово яблоко. Взгляд блуждал по широким плечам и рельефным рукам.
Не знаю, сколко прошло времени. Птички щебетали за окном, солнце светило все ярче через шторы, а я все смотрела и смотрела. Усилием воли, которая тоже уже не дремала, удерживала руки от того, чтобы не потрогать, не погладить… И губы удерживала, чтобы не наклониться еще всего на пару сантиметров вниз и не поцеловать. Эх, гормоны!..
Ни капли меня не насторожило то, что он столько времени лежит без движения, что грудь, которую я столь увлеченно разглядываю, неровно поднимается и опускается от сбившегося дыхания ее обладателя.
Я как раз вернулась к его шее по второму кругу, когда прямо над ухом раздалось хриплое ото сна:
— Перестань уже.
Я подпрыгнула на месте, как застуканный на месте преступления вор, и уставилась в лицо своей несостоявшейся жертве.
— У тебя дыхание щекотное.
— Ай! Ммм… — Мой голос звучал не менее хрипло, чем его. Мозг все еще спал, в отличие от гормонов. Как выкручиваться и оправдываться в этой неловкой ситуации, не представляла.
— Это я должен говорить "Ай!" и не один раз.
Сергей длинно вдохнул и выдохнул перед тем, как добить меня окончательно:
— Знаешь, мне снилось, что меня обнюхивает огромный пес, сопит так громко… Жадно…
Он говорил тихо, лежа с закрытыми глазами. Я сгорала со стыда.
— И слюна у него капала, он хотел… Знаешь, что, мне кажется, он хотел сделать? — Сергей открыл глаза и неожиданно резко сел, оказавшись вплотную ко мне. — Он хотел меня съесть.
Под конец тирады Сергей очень правдоподобно зарычал у моей шеи, отчего меня слегка тряхнуло и по телу пробежали мурашки. На его помятом после сна лице медленно появилась потрясающая улыбка. И ямочка на щеке тут как тут. Почему-то только одна, но зато какая!..
Я в жизни еще не была так смущена. И обвинить в этом некого, кроме себя самой! Губы сами собой стали растягиваться в ответной улыбке. Три ха-ха, я ни о чем не жалею!
Единственное, я не знала, куда деть глаза. В его серые, искрящиеся весельем и еще чем-то притягательным, я смотреть не могла. На его грудь — тем более, как и на любую другую часть его тела. Ужасно неловко. И в то же время мне не хотелось ни прятаться, ни отодвигаться.
Ну же, Сергей, ты же видишь, что я не убегаю. Я чувствую жар, исходящий от тебя, твое неровное дыхание, вижу напрягшиеся линии мышц на твоих руках. Подняла взгляд и посмотрела в его глаза. Молчание затягивалось, и он уже не улыбался.