— Нэнси, я чувствую себя неловко, — смеялась Джасина.
— Наслаждайтесь, мисс, — говорила Нэнси. — Это не будет длиться вечно.
Джасина по обыкновению проводила каждое утро с графом. Днем она читала у себя в комнате или учила французский и латынь, продолжая занятия, которые они начали с отцом. Иногда она заглядывала в детскую, где Сара угощала ее чаем и сплетнями. Если стояла хорошая погода, девушка надевала плащ и отправлялась навещать бедные семьи. Она относила им продукты, которые кухарка собирала для нее в корзину.
Граф обычно ужинал один, но, когда приходили гости, Джасину просили спуститься. За столом обсуждались дела поместья или политика. Девушка внимательно слушала, одновременно рассматривая изысканно обставленную столовую.
В другие вечера Джасина ужинала у себя в комнате или у Сары, а потом бродила по длинным коридорам замка и любовалась картинами. Приходилось щипать себя, чтобы удостовериться, что нет, она не спит, она действительно гостья в замке, которым всегда восхищалась.
Однажды утром граф спросил Джасину, не хочет ли она увидеть те части замка, которые после смерти старого графа стояли закрытыми. Девушка была заинтригована и сказала, что хочет.
Чуть позже она с замиранием сердца остановилась перед огромной дубовой дверью и та медленно, со скрипом отворилась. Перед ними была длинная галерея. На стенах висели портреты первых Рувенов.
Джасина остановилась возле портрета красивой молодой женщины.
— Кто это, милорд? — спросила она.
— Опишите мне портрет, и тогда я смогу ответить, — мягко напомнил он.
Джасина покраснела и принялась описывать картину: женщина с огромными глазами и черными как смоль волосами; на ней было пурпурное платье, а вокруг шеи сверкало бриллиантовое колье.
Граф кивнул.
— Ах да. Это моя бабушка. Ее личные апартаменты располагались в этой части замка. Когда она умерла, деду стало невыносимо сюда заходить и он велел все запереть. Но вчера я приказал, чтобы эти комнаты снова открыли.
Джасина вздохнула, разглядывая портрет.
— Она такая… такая необыкновенная. Платье очень красивое. А колье…
Граф задумался.
— Вы хотели бы увидеть это колье? — спросил он.
Джасина широко распахнула глаза.
— Оно… по-прежнему у вас, милорд?
Граф рассмеялся.
— Это фамильная драгоценность. Идите за мной, Джасина.
Хьюго настолько ясно помнил расположение комнат, что без труда довел девушку до конца галереи, а оттуда свернул в коридор, ведущий в северо-восточную башню.
Словно по какому-то наитию, он остановился у двери, за которой открылась огромная, пышно обставленная комната. Стены были обтянуты желтым шелком. Резная кровать с балдахином была из дуба. Зеркала на стенах были в золоченых рамах. У окна стоял туалетный столик орехового дерева.
Граф принялся водить пальцами по столику, пока не нашел голубой кожаный футляр. Он открыл его, и Джасина ахнула.
Внутри на пурпурной бархатной ткани лежало колье, которое девушка видела на картине.
— Примерьте, — предложил граф.
Дрожащими руками Джасина обернула колье вокруг шеи и защелкнула замочек. Отступив на пару шагов, она взглянула на свое отражение в зеркале туалетного столика.
— Как оно смотрится? — спросил граф.
— Оно… ослепительно… — тихо ответила девушка.
Как жаль, что граф ее не видит! Колье определенно ей к лицу.
Хьюго вздохнул за ее спиной.
— По семейной традиции его передают из поколения в поколение жене старшего сына, — сказал он.
Джасина мгновенно все поняла. Эту часть замка открыли для Фелиции. Эту комнату готовят для Фелиции. И это колье, эта нить бриллиантов и рубинов, ослепившая ее в зеркале, тоже предназначена Фелиции. Трясущимися пальцами Джасина сорвала камни с шеи и бросила их в футляр.
— Пожалуйста… я хочу… вернуться к себе, милорд, — сказала она.
Граф слышал, как грубо колье швырнули в футляр, и не мог понять, в чем дело.
— Что случилось? — мягко спросил он.
— Н-ничего. Я… мне вдруг сделалось дурно. Вот и все.
Граф заколебался, но потом коротко кивнул.
— Как вам будет угодно, — сказал он.
У себя в комнате Джасина упала в кресло перед камином и в смятении уставилась на пламя.
Чем больше времени она проводила с графом, тем острее возмущала ее сама мысль о Фелиции Делиль. В то же время девушка понимала, что это несправедливо. Фелиция не виновата, что она, Джасина, согласилась на предложение графа читать ему. Сама Фелиция уже столько выстрадала в жизни, почему бы ей не ухватиться за последний шанс на счастье?
Ветер стучал в окна и загонял дым обратно в дымоходы. Джасина подтянула к себе ноги и уперлась подбородком в колени. Она строго напомнила себе, что граф нуждается в ее помощи, ему приятна ее компания. Она должна довольствоваться этим ровно столько, сколько это продлится, и не более.
Следующим утром настроение Джасины улучшилось, как и погода. К полудню солнце настолько прогрело воздух, что граф предложил девушке почитать ему на улице. Они сели на изящную железную скамейку возле замковой стены. Граф попросил Джасину почитать стихи.
Солнце пригревало девушке щеки. Она переворачивала страницы и читала стихи мечтательным голосом.
Внезапно граф поднял голову.
— Что это? — спросил он.
— Милорд?
— Я слышу стук колес.
Джасина прислушалась. Теперь она тоже различила этот звук. Мгновение спустя из-за деревьев по другую сторону рва вынырнул экипаж и его колеса загрохотали по каменному мосту.
Когда коляска остановилась у ступеней замка, граф поднялся на ноги. Джасина тоже встала. Ее сердце замерло от дурного предчувствия.
Из замка выбежал лакей и поспешил открыть дверцу. Первым вышел джентльмен в плаще. Он обвел всех присутствующих пристальным взглядом и лишь затем повернулся, чтобы помочь своему спутнику.
Это была высокая женщина в алом жакете. Лицо скрывала вуаль, но Джасина сразу поняла, кто перед ней. Фелиция Делиль!
Будущая жена графа наконец-то прибыла в замок Рувен.
Джасина поняла, что ее счастью пришел конец.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Фелиция Делиль подняла вуаль, и ее взгляд сразу же остановился на Джасине. Она смотрела так холодно и оценивающе, что Джасина попятилась от неожиданности. Она никогда бы не подумала, что у молодой женщины, которая вот-вот впервые увидит будущего мужа, может быть такое выражение лица.
Приходилось, однако, признать, что Фелиция очень хороша собой. Ее золотисто-каштановые волосы были уложены по последней моде. Огромные глаза горели янтарем. Лицо в форме сердца оказалось менее пухлым, чем предполагала Джасина, но ведь Фелиция уже не была той шестнадцатилетней девочкой, в которую влюбился Криспиан Рувен. Теперь она была элегантной женщиной двадцати одного года.
Фелиция перевела холодный взгляд с Джасины на графа.
— Вы, вероятно, Хьюго! — произнесла она приглушенным голосом.
Граф поклонился, и Фелиция протянула ему руку. Он как будто почувствовал этот жест. Уверенно, почти без заминки он нашел ее ладонь и поднес к губам.
— Добро пожаловать в замок Рувен, — произнес он голосом, полным нежности. — Надеюсь, вы не слишком устали в дороге?
— Ах, переезд был ужасный, просто ужасный, — сказала Фелиция, передернув плечами. — Добрались и ладно. — Она махнула в сторону человека, приехавшего с ней в коляске; казалось, ее не беспокоило, что граф не может видеть такого жеста. — Это мой — как это говорят по-английски? — юрист, да? Месье Фронар.
— К вашим услугам, — с поклоном произнес месье Фронар. У него были вытянутые, резкие черты лица и пронзительный взгляд.
Фелиция вновь посмотрела на Джасину.