Потрошителю грозило года три за решеткой а то и на каторге, если порезанный умрет. Тут уж пришлось вмешиваться Сварогу, пустившему в ход кое какие обычаи, ставившие короля над писаными законами (в Глане они были особенно сильны): победителя-дуэлянта выпустили на волю, бумаги изничтожили, проигравшему дали некоторую денежку и посоветовали по судам в поисках правды не бегать - как-никак он не злодейскому нападению подвергся, будучи безоружным, а сам махал ножом, так что попадает под ту же статью (впрочем, он, будучи до мозга костей коренным гланцем, к такому и не стремился, хотя по роже видно было - выздоровев, попытается отыскать обидчика). Ну, в конце концов, это тоже была старинная традиция, на которую Сварог и не пытался покушаться - пусть Потрошитель сам выпутывается.
Получив от Сварога нешуточный разнос, Потрошитель, живое олицетворение скромности и раскаяния, клятвенно пообещал больше так не делать (правда, как сказал потом Сварогу присутствовавший при этом Баглю, приносил исключительно те клятвы, которые не грех и нарушить, - а заодно прочитал Сварогу краткую лекцию о гланских «алмазных клятвах», нарушитель которых становился изгоем, которому оставалось либо бежать из Глана, либо, чтобы далеко не ходить, без затей утопиться в ближайшем колодце. Очень познавательная оказалась лекция, раньше до таких вещей как-то руки не доходили, и Сварог твердо решил эти познания в будущем непременно учесть). Самое занятое во всей этой истории - по точным донесениям людей Баглю, молодушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, была безусловно польщена тем, что из-за нее вспыхнула прилюдная поножовщина, но в тот же вечер нашла себе солидного воздыхателя в лице ронерского гуртоправа. Ох уж эти женщины, о которых хорошо сказал в свое время неизвестный здесь Вильям наш Шекспир...
- Вота! - с одухотворенным видом сказал Сварогу Потрошило. - ...Грех упускать такой случай...
И точно, короткая кожаная юбка Потрошителя спереди изрядно оттопырилась. Но никто, разумеется, не спешил сообщать веральфу, что под юбкой топорщилась умело прикрепленная деревянная палочка...
Вообще-то все страсти, которыми пугал Потрошило, отнюдь не были пустым запугиванием. Имелся в полном распоряжении живой инструмент для таких дел. В Глане однополая любовь как меж мужчинами так и меж женщинами, преследовалась так сурово, как нигде больше на Таларе. Изобличенных надолго посылали на каторгу, в рудники, а особо закоренелых могли отправить на костер - отправляли (как обстояло и в неведомом отечестве Бади Магадаль). Тип о котором шла речь, был как раз из закоренелых, ему уже вынесли приговор и собирались примотать к обложенному поленницей сырых дров столбу - но тут он попал в поле зрения Баглю, пришедшему с этим делом к Сварогу. Сварог согласился с мнением Багдю, что необходим его многотрудной работе и такой инструмент, - и, кривясь от брезгливости, отдал должные распоряжения.
На свободу его не выпустили, конечно. Держали в этой же тюрьме, неподалеку от пыточной, чтобы всегда был под рукой - ну, разве что камера была обставлена поуютнее, и по воскресеньям давали бутылку пикета. ...Дважды этот инструмент уже пускали в ход против заслуживших и не такое обращение субъектов. ...При всем при том к троице своих мастеров Сварог с самого начала относился с симпатией. Ни в ком из них не было ни малейшей склонности к садизму и извращениям, просто-напросто такая уж им досталась работа, необходимая королевству, и они ее исполняли с мужицким прилежанием. Никак не лучшие люди на земле, но, безусловно, не самые худшие. Потрошило помогал деньгами многочисленной родне, которая была гораздо беднее его, старательно пристраивал вошедших в зрелый возраст племянников, племянниц и более дальних родственников, регулярно подкармливал бездомных собак и взахлеб читал любовные романы. Потрошитель регулярно жертвовал на сиротский приют (единственный в Глане) отнюдь не медные денежки, четыре года после смерти жены воспитывал семилетнего сынишку, души в нем не чаял и тратил на него изрядную часть немаленького жалованья. Потрошонок едва начал хорошо зарабатывать, без всяких просьб со стороны матери купил ей вместо хибарки на окраине вполне приличный домик и построил там крольчатник - немалое подспорье в хозяйстве - и нанял для него помогавшую матери служанку.