И замолчал – все, что он мог бы сказать еще, выглядело бы нелепым, даже жалким.
– Подводя итоги… – сказал Канцлер. – С одной стороны, вы в который раз решили лично проконтролировать дело, которое вполне могло обойтись и без вас. С другой – непозволительно расслабились. И то, и другое грозило вам смертью, а спаслись вы чудом. Да, именно эту формулировку следует использовать. Чудо, случайность… – он помолчал, барабаня пальцами по столу. – Я в сложном положении, лорд Сварог. Устроить вам выволочку я не могу – вы, в конце концов, мне не подчинены. Да теперь и смысла нет. Хорошо, что все обошлось. Больше всего мне хочется протащить вас по кочкам смачными солдатскими или моряцкими фразами – но это всего лишь эмоции. Остается сказать сущую банальность: я очень надеюсь, что для вас это был хороший урок. И вы сделаете из него должные выводы.
– Я постараюсь, – сказал Сварог, чувствуя себя выпоротым отнюдь не в переносном смысле. Помолчал и, видя, что Канцлер тоже молчит, решился: – Канцлер… А где императрица и что она делает?
– Сидит у окошка, как та девица из баллады, и смотрит, не появится ли на дороге ее рыцарь, от которого давненько нет вестей… – сказал Канцлер с нескрываемым сарказмом. – Да нет, не совсем… Я не могу вам сказать, что она делает. Попросту не знаю. Потому что она – в Хелльстаде. Два дня она места себе не находила, ждала известий из «Лазурной бухты», задергала лейб-секретарей, меня, еще многих, почти не спала… Потом вдруг объявила, что улетает в Хелльстад, что там ей будет лучше. Она и раньше так поступала, вы лучше меня знаете, чем для нее Хелльстад так уж привлекателен. Как я мог ее задержать? Никто не мог и не смел. Сказала: как только вы проснетесь, она об этом узнает и вернется. Это правда? Она и в самом деле может, сидя в Хелльстаде, как-то знать, что с вами происходит в большом мире?
– Да, – сказал Сварог, конечно, это не во всем соответствовало истине, но не стоило посвящать Канцлера в некоторые детали, в чисто хелльстадские дела.
– Ну что же… Можно перейти к главной теме нашего разговора. Да, вот именно. Все, что прозвучало раньше, – в значительной степени мои эмоции. Грешен, и я иногда не могу удержаться от эмоций. А вот теперь пойдет конкретика. Вы ведь прекрасно знаете: в подобных случаях, когда императрица несколько дней отсутствует, я согласно неписаным традициям и писаным установлениям могу принимать на себя функции государственного управления. Конечно, в ограниченных масштабах, но тем не менее… Могу даже делать распоряжения по Кабинету императрицы – опять-таки в строго оговоренных пределах – но именно этих пределов мне хватило… Судя по тому, что императрица до сих пор не появилась и в «Лазурной бухте» ее тоже нет, она еще не знает, что вы проснулись. И остается пока что в Хелльстаде. А я остаюсь при прежних полномочиях. Вот… Одним словом, совсем недавно, точнее, позавчера у меня был долгий разговор о вас с доктором Латроком. С которым у вас, в свою очередь, был крайне серьезный разговор. О нем мне доктор тоже подробно рассказал. Не будьте к нему слишком строги. Это один из тех случаев, когда медицинская тайна в расчет не берется. Вы должны знать: так бывает, когда дело касается высокопоставленных государственных чиновников… меня, кстати, тоже. Вы ведь знакомы с «Эдиктом о высших чиновниках»?
– Конечно, – угрюмо сказал Сварог. – И что же, он говорит, что я болен?
– Ну что вы! Он вовсе не считает вас больным. Просто полагает, что вы вплотную подошли к той стадии, когда начинается «синдром штурвала». И считает: означенный синдром как раз себя и показал в данной истории, никто не говорит, что вы больны. Но медики – а я не с одним Латроком говорил – сходятся на том, что вы страшно переутомлены. И это уже начинает сказываться на ваших поступках, решениях, рассуждениях. Лечить вас нет нужды, не беспокойтесь. А вот отдохнуть по-настоящему вам необходимо. Латрок с вами ведь говорил об этом? И вы, в принципе, были согласны?
– Был такой разговор, – кивнул Сварог. – Собственно, речь шла только о том, чтобы выбрать подходящее время…
– Вот оно и настало, – безмятежно сказал Канцлер. – Уже готовы два приказа, по которым вам предоставляется двухнедельный отпуск – в Канцелярии земных дел его подписал, как легко догадаться, принц Диамер-Сонирил, а в Кабинете императрицы – я. Решение мелких вопросов по Кабинету входит в мою компетенцию. – Он усмехнулся своей неподражаемой улыбочкой, вмещавшей массу разнообразных эмоций. – Как полагается, согласно канцелярским правилам, в обоих приказах стоит «в удовлетворение просьбы». Вы, конечно, никакой просьбы не подавали, но я подумал, что в такой мелочи могу позволить себе самовольство. Согласно «правилу Каниллы Дегро», о котором я недавно узнал и с которым, в общем, согласен: мелкое самоуправство не вредит, если оно идет на пользу делу. А ваше здоровье – это ведь, хотите вы того или нет, – государственное дело. Надеюсь, вы потом не станете жаловаться на этот маленький подлог и заявлять, будто никакой просьбы не подавали?