- А я его совсем не знаю! – закричала она в очередном приступе истерики. – Не знаю, что он за человек. Поэтому и ухожу от него!
- Но он ведь твой муж, - не унимался Валдомиру. – Пожалей его. Пожалей себя, наконец!
- Именно это я и пытаюсь сделать, - парировала Женинья. – Теперь мне не на кого надеяться. Я должна сама о себе позаботиться. А он пусть живет тут один. Я не могу его больше видеть!
Оттолкнув Валдомиру, она вышла.
Фортунату разрыдался.
Положив руку на его трясущееся от рыданий плечо, Валдомиру произнес строго:
- Ты только не вздумай и впрямь чего-нибудь с собой сотворить. Завтра она вернется, я уверен.
Валдомиру ошибся. На следующий день Женинья домой не вернулась, и Фортунату совсем пал духом.
Зато на минутку забежала Адриана – взять кое-какие вещи.
- Я давно мечтала жить одна, чтобы мне никто не мешал. И теперь вот осуществила свою мечту – сняла квартиру, - сообщила она отцу.
Фортунату чуть ли не на коленях упрашивал ее остаться, но Адриана была неумолима.
- Я устала от вас обоих. Мне вообще никто не нужен. Ни отец, ни мать, ни тем более та особа, что бросила меня когда-то.
- Но я ведь тебя никогда не бросал! – напомнил ей Фортунату. – За что ты меня так наказываешь? Помоги мне! Я не вынесу одиночества!
- К одиночеству тоже можно привыкнуть, - назидательно произнесла Адриана. – А я вовсе не бросаю тебя. Просто хочу пожить самостоятельно. По-моему, это нормальное желание для взрослого человека.
- Но не оставляй меня хотя бы сейчас, когда мне очень трудно, - взмолился Фортунату.
Впервые за все время разговора Адриана почувствовала к отцу некоторую жалость.
- А ты помирись с матерью, да и живите тут вдвоем спокойно, - посоветовала она.
- Если бы я мог с ней помириться! – в отчаянии произнес Фортунату. – Она обо мне и слышать не хочет. Может, ты уговоришь ее вернуться? Тебя она послушается. Пожалуйста, сделай это для меня!
С большой неохотой Адриана все же согласилась сходить к матери.
Однако поговорить мирно им не удалось. Женинья обрадовалась, увидев дочь, и спросила с надеждой:
- Ты хочешь, чтобы я вернулась домой и у нас все было по-прежнему?
Адриана же ответила ей с нескрываемым раздражением:
- Да ничего я не хочу. Это отец хочет. А я уже нашла себе квартиру.
- Сколько же в тебе жестокости! – удрученно покачала головой Женинья. – Наверное, я допустила какую-то серьезную ошибку в твоем воспитании. Может быть, слишком любила тебя!
Адриана обиделась и, забыв зачем пришла, напустилась на мать с упреками:
- Ты никогда меня не любила! Я не могла поговорить с тобой по душам, открыть тебе свои секреты. Всем девочкам разрешалось встречаться с мальчиками, а мне – ни в коем случае! Ты держала меня в черном теле!
- Господь с тобой, Адриана! Разве я была чересчур строгой матерью?
- Да, я всегда побаивалась тебя. Ты поила меня, кормила, но любила – Марсию! С ней вы не раз шептались о чем-то, а я была в стороне, как чужая.
- Доченька, ты несправедлива ко мне! – заплакала Женинья.
Адриану ее слезы только разозлили.
- Никогда больше не называй меня доченькой! Наши пути разошлись. Ты пожинаешь то, что посеяла!
- Но я люблю тебя! И всегда буду любить!
- Мне нет никакого дела до твоей любви, - отрезала Адриана. – Я пришла сюда по просьбе отца и теперь ругаю себя за то, что поддалась на его уговоры. Вы с ним – два сапога пара. Он тоже рыдал. Но больше вы меня своими слезами не проймете!
Разрыв с женой и дочерью поверг Фортунату в глубокую депрессию. Он перестал ходить на работу и потерял всякий интерес к жизни. Лежал целыми днями на кровати, тупо глядя в потолок. Не ел, не спал и никого не хотел видеть. Лишь для Валдомиру делал иногда исключения. Однажды он признался:
- Я только теперь понял, какие муки ты претерпел из-за Режины, из-за Лавинии… С женщинами вообще лучше не иметь дела.
- Ты не равняй Женинью и Лавинию, - строго одернул его Валдомиру. – Твоя жена – святая женщина. И ты сам ее обидел.
- Нет, она – вздорная женщина! Уперлась как мул и упивается своей обидой.
- Но если бы она к тебе вернулась, ты был бы счастлив?
- Я теперь уже ни в чем не уверен. Мне тошно жить на свете, - грустно промолвил Фортунату.
Валдомиру промолчал, не найдя нужных слов для возражения или утешения. Он думал о том, что не всякую обиду можно с легкостью забыть. Наверное, Женинья так же не может простить Фортунату, как Валдомиру – Лавинию.
При воспоминании о Лавинии, о будущем ребенке Валдомиру помрачнел и, чтобы окончательно не впасть в уныние, предложил Фортунату выпить.