— Не «ваш», а «наш», — поправил Бишон. — Саймон, запомни главное: мы одна команда — шеф, я, ты, остальные ребята. Индивидуалистам у нас приходится туго.
— Не надо на меня наседать, — вздохнул Саймон. — Я по натуре истинный коллективист, но мне столько пришлось пережить, что я стал неадекватным. Что это за жуть была в логове у Лиргисо, когда меня оттуда вытаскивали? Помню, что-то несусветное творилось…
— Всякие голографические эффекты плюс инфразвук. Видимо, он приготовил это специально на случай вторжения — своего рода психологическая мина.
— Всего-то? — Клисс с облегчением усмехнулся. Столь простое объяснение не приходило ему в голову.
— Там были и настоящие мины — роботы, начиненные взрывчаткой. Они разнесли компьютер и сейфы, так что мы ничего не успели забрать. В группе захвата было двенадцать человек, а вернулось оттуда пятеро, и ты шестой. Саймон, ты все-таки законченный индивидуалист, это твой главный минус. Постарайся стать членом команды, а я постараюсь тебе в этом помочь.
Груша (так называли Бишона остальные, чаще за глаза) был не самым худшим психологом: после третьего терапевтического сеанса Клисс вновь обрел способность есть самостоятельно, и его при этом больше не рвало. Но только не мясо, упаси Боже, только не мясо! Теперь Саймон был убежденным вегетарианцем.
По крайней мере, с одной из его проблем Бишон разобрался, однако это не мешало Саймону втайне посматривать на Грушу свысока: будущее покажет, кто из нас лучший знаток человеческих душ — ты, дипломированный всезнайка, или я, бывший эксцессер.
Зато Римма Кирч, новоявленная наставница Саймона, оказалась настоящей язвой. Девчонка лет двадцати пяти, плотная, крепко сбитая, с широким и упрямым, чуть курносым лицом фермерской дочки и зычным мальчишеским голосом. Ее родиной была Яхина — планета, где большую часть территории занимают крупные поместья и заводы по переработке сельхозпродукции, а население переполненных городов живет впроголодь, поскольку продовольствие идет на экспорт. Несмотря на свою внешность деревенской сорвиголовы, Римма была горожанкой. Она ухитрилась улететь с Яхины «зайцем», добралась до Рубикона и промышляла там мелким воровством, пока ее не завербовал кто-то из агентов «Подразделения Игрек».
Клисс ее побаивался, она была еще хуже Лейлы. Она не носила юбок, предпочитала удобные комбинезоны и стриглась коротко и небрежно: неприятное, беспокоящее Саймона сходство с Тиной Хэдис. Но если Тина при этом обладала почти аристократическим изяществом — результат то ли тергаронской военной муштры, то ли воспитания, полученного в детстве на Манокаре, — то Римма была неуклюжа, неряшлива и манерами напоминала лесных зверушек из мультфильмов про Умазайку.
Она сразу же объявила:
— У нас тут казарма, и нам наплевать, нравится тебе это или нет, так что привыкай!
Судя по блеску ее глаз и наставительно-торжествующему тону, ей «казарма» нравилась. Римма также сообщила, что Саймон на первое время будет «салагой» — мол, от этого никуда не денешься, такова традиция.
— Детка, сказать тебе по секрету, сколько мне лет? — вздохнул Клисс. — Сказать, а? Без малого тридцать восемь. Не знаю, на сколько я выгляжу после этих … пластических операций, но в салаги я не гожусь.
— Не называй меня деткой, в зубы получишь! — огрызнулась Римма. — У нас тут своя субординация, и на твои претензии нам наплевать. Будешь как все.
Чтобы приспособиться, Саймон начал играть под дурачка: мол, после пыток, которым подвергал его Лиргисо, он слегка свихнулся, так что с него взятки гладки. Это сработало, и все же кое-кто его невзлюбил: Клисса считали виновником гибели десантников, расстрелянных «цербером». Как будто от него что-то зависело!
На третий день после того, как Саймона приняли в штат, ему довелось присутствовать при казни агента, совершившего должностное преступление. Штаб-квартира «Конторы Игрек» располагалась на борту корабля, и всех собрали в одном из пустых грузовых отсеков. Просторный серый зал, стеллажи вдоль стен, по потолку растянулись ряды одинаковых плафонов. Надо смотреть под ноги, чтобы не запнуться о крепления для контейнеров. Когда Римма объяснила, что здесь произойдет, Саймон ощутил почти забытый внутренний зуд, знакомый каждому эксцессеру: вот бы все это заснять!
Агента осудили за самовольный расстрел гостей на приеме у Тлемлелха в Синсаодге. Маршал (Саймон уже знал, что он первая шишка в «Конторе Игрек» и прилетел на Нез, чтобы лично руководить важной операцией) собственноручно привел приговор в исполнение, а затем убрал пистолет в кобуру, оглядел хранящих молчание подчиненных и спросил:
— Кто-нибудь считает, что это несправедливо? Можете высказаться, я всех выслушаю. Энзо, это ты, кажется, говорил, что Гулер не заслуживает смерти?
— Говорил, — после заминки отозвался Энзо. Саймон не видел его из-за чужих спин, слышал только напряженный от сдержанного негодования голос. — На этом приеме в Синсаодге собрались со всей Галактики шлюхи и педики, которым нет никакого дела до наших целей. Если их нельзя убивать — тогда я не знаю, Маршал… Может, нам тогда всем скопом попроситься в полицейские на Незе или уйти в монастырь? А Гулера довели, у него был срыв. Он перед этим поймал обрывок разговора, как Лиргисо заявил, что будет добиваться легализации, чтобы его повсюду принимали в высшем обществе. Ну, и Гулер решил его подставить, чтоб ничего такого не было, а вы его за это к вышке…
— Дурак, — тяжело вздохнул Маршал. — И ты дурак, и Гулер был дураком. Он решил подставить Лиргисо, а вместо этого подставил организацию! Мы теперь террористы! Может, Энзо, ты впервые об этом слышишь? Об этом сейчас кричат все незийские телеканалы! Потому что все то дерьмо, которое собралось в Синсаодге — это деятели культуры, известные творческие личности, и галактическая общественность считает, что стрелять в них нельзя! «Подразделение Игрек» скомпрометировано, мы вне закона. Незийские спецслужбы не умеют работать, но не сегодня-завтра здесь будет космополовское подразделение по борьбе с межзвездным терроризмом, правительство Неза уже заключило соглашение с Космополом. И все из-за одного-единственного дурака!