Обматерить его на прощание Тина не успела, зато у нее появился план дальнейших действий: она знала Лиргисо достаточно хорошо, чтобы спрогнозировать кое-какие его решения.
Тина повернула к справочным автоматам. В одной из прозрачных кабин сомнамбулически пританцовывал перед терминалом синисс, издали напоминающий черный коралл, остальные пустовали. На тротуаре сидела группка длинноволосых подростков, их веки и губы зеленовато светились в темноте, на лбу у каждого флуоресцировал знак, похожий на иероглиф. Ночная поросль большого города. «Киборг», — произнес кто-то вполголоса, когда блеснул в свете проплывающего наверху мобильного фонаря черный браслет на запястье у Тины.
Она запросила список ведущих незийских токсикологов и вскоре получила его. Имя доктора Суйме в этом списке стояло первым. Тина связалась с ее электронным секретарем и спросила, можно ли будет сегодня утром попасть на консультацию. Доктора вызвали к больному, сообщил автомат, когда она вернется, неизвестно. Когда вызвали? Тина не слишком надеялась на ответ: электронные секретари выдают информацию скупо, в зависимости от предусмотренного программой допуска, но автомат назвал время. Доктора Суйме пригласили к пациенту с тяжелым отравлением через сорок минут после обмена в Пьялашарте. Адрес пациента неизвестен.
Потом Тина навела справки о местонахождении остальных токсикологов: кто у себя дома, кто в клинике, кто на вечеринке… Все в наличии. Она взяла аэрокар и отправилась в Фаодге, город к северу от столицы, где жила доктор Суйме. Дворец находился в пригороде, посреди запущенного парка, живой охраны не было, электроника на вторжение не отреагировала. Тина беспрепятственно пробралась на чердак под куполом дворца и стала ждать. Несколько раз она прямо оттуда связывалась с электронным секретарем и справлялась, нет ли известий от хозяйки, но доктор Суйме не давала о себе знать.
Пока было светло, Тина рассматривала беспорядочно сваленные предметы: обломки посеребренной мебели (возможно, их сочли слишком красивыми, чтобы просто выбросить); банки из-под ниарского кофе, доверху заполненные потускневшими компьютерными кристаллами; голограммы, блеклые и почти утратившие глубину, с белесыми пятнами, словно их когда-то забрызгали едкой жидкостью; деревянные, каменные и керамические незийские сувениры. Фрагмент музыкального инструмента, состоящий из тонких металлических пластинок — Тина случайно задела его ногой, и в воздухе долго висел еле слышный нежный стон.
У Тины всегда было мало вещей, новые предметы она впускала в свою жизнь неохотно (если это не что-нибудь жизненно необходимое, вроде оружия, инструментов или приборов). Представив себя обладательницей этих чердачных сокровищ, она ошеломленно и недоверчиво усмехнулась.
Поль говорил, что за каждым предметом тянется из прошлого своего рода инверсионный след, но чтобы его увидеть, надо посмотреть измененным зрением очень внимательно, это даже у него не всегда получается. Сколько же здесь этих перепутанных «инверсионных следов»…
— Тина! Ты меня слышишь?
Приемник-имплант сидел у Тины в кости около уха, а передатчик — в бугорке на нёбе. Она дважды нажала на него языком и отозвалась:
— Да, Стив. Наконец-то! Где ты был?
— Я только сейчас добрался до Неза. На том корабле на орбите Гелхэ была западня, это не Космопол, а какие-то неизвестные спецслужбы. Когда я к ним прибыл, они применили излучатели Сефаргла и вдобавок пригвоздили меня к стене, так что я не смог телепортироваться. Потом они сделали ошибку: нырнули в гиперпространство, излучатели там начали сбоить, я очнулся и освободился. Эти ребята загерметизировали отсек и попытались меня взорвать, но второпях забыли, что в гиперпространстве взрывчатка ведет себя непредсказуемо, поэтому пострадал весь корабль. Меня разорвало на куски, я регенерировал. Как будто после этого я бредил, и мой бред воплощался в туманных формах, какие плавают в гиперпространстве, но в этом я не уверен. В общем, я дрейфовал на поврежденном судне, почти невменяемый, в моменты просветления пытался придумать, что делать дальше, и тут со мной связался Фласс. Он каким-то образом сумел втянуть корабль в свой пространственный коридор и доставил меня на Нез. Я теперь здесь, а посудину он по моей просьбе утащил обратно.
Фласс, лярнийский студнеобразный океан, свободно проникал из трехмерного «кармана» в Галактику, поскольку мог произвольно формировать и видоизменять пространство. Тина и Стив вступили с ним в контакт пять лет назад, когда впервые попали на Лярн.
— Тебе нужна помощь?
— Мне надо отлежаться, и я буду в порядке. У вас ничего не случилось?
Тина рассказала про обмен в Пьялашарте.
— Ивена у Ольги, а я попытаюсь что-нибудь узнать о Поле, один канал вроде бы наметился. Стив, тебе лучше пока отдохнуть.
— Я сейчас и не способен на что-то другое, — голос Стива звучал тише, чем в начале разговора. — Свяжусь с тобой, как только приду в норму.
— Главное, спрячься, чтобы тебя не нашли.
— Ты тоже будь осторожна.
Таких совпадений не бывает. Либо Лиргисо знал о том, что на Стива готовится покушение, либо сам же его и подстроил, оставаясь в тени. Для политика это обычная практика, а Лиргисо был искушенным политиком, до своего краха он успел сделать в Могндоэфре блестящую карьеру.
Шафранные оконца померкли, подернулись синевой; на стенах зашуршали, просыпаясь, мохнатые насекомые. Снаружи донесся негромкий звук снижающегося аэрокара.
Воздушное такси опустилось на площадку перед крыльцом, из машины выбралась толстая незийка с объемистой сумкой, ей навстречу сбежали по ступеням мужчина и девушка, тоже незийцы. Такси улетело. Под полукруглым навесом, который сверху казался мохнатым из-за гнездящейся в трещинах травы, звучала оживленная незийская речь, и Тина пожалела о том, что не захватила с собой автопереводчик.