— Прелесть, какие вопросы! — Лиргисо уселся в большое черное кресло сбоку от ложа, хлопнул в ладоши, из-под арки появился робот-официант. — Это мне, — Лиргисо принял у робота темный прозрачный бокал, медленно отпил несколько глотков, поставил бокал на подлокотник кресла. — А это тебе, — он взял двумя пальцами с серебряного блюдечка что-то маленькое. — Нермал, у вас в полиции его используют для допросов. Я хочу быть уверен, что ты скажешь мне правду.
Дверей в этом коридоре было двенадцать — одинаковые, двустворчатые, из черного полированного дерева. За прошедшее время Саймон отследил, что находится за десятью из них: роскошно обставленные комнаты, помещение с дорогой медицинской аппаратурой, ванная, туалет, автоматизированная кухня, подсобка для роботов.
Куда ведут еще две двери, Клисс так и не узнал, они ни разу не открывались. Одна из них наверняка ведет наружу! Он старательно оклеил их рангоналовыми жгутиками по периметру, отдельно от остальной паутины.
Весь оставшийся рангонал он выдавил из тубы и налепил на пол и на стены возле той двери, за которой находились Эмми и Поль: оба чокнутых мерзавца гарантированно должны умереть!
— Ты можешь телепортироваться?
— Нет.
— Почему?
— Я боюсь.
— Чего-то в этом роде я и ждал… — Лиргисо удовлетворенно засмеялся, отхлебнул из бокала. — Стив и Тина тебя уговаривали, а ты так и не рискнул попробовать?
— Я два раза пробовал.
— О?.. И в чем же дело?
— Второй раз я телепортировался в дом, который сносили роботы, хотя рассчитывал попасть в комнату. Не знаю, как это получилось. Помню грохот, облака пыли вокруг, меня что-то сбоку ударило… Я увидел, как Стиву раскроило голову, и мне в лицо брызнула его кровь. Стив был со мной, страховал меня. Это я виноват, что его ранило…
Он не хотел рассказывать об этом Лиргисо, но остановиться не мог — нермал вынуждал его отвечать на любой заданный вопрос. Мерзкое ощущение. Нермал считается безвредным препаратом, и все-таки допрос с применением «сыворотки правды» — это всегда шок; почему — Поль понял только сейчас. Он в кровь искусал себе губы и все-таки продолжал говорить:
— Потом меня тоже ударило, я потерял сознание. Стив нас вытащил. С тех пор я не могу телепортироваться, даже попробовать не могу.
— Почему ты попал не туда, куда хотел?
— Не знаю. Я попал туда, куда боялся попасть. Стив сказал, что я слишком зафиксировался на этом. Теперь ты в курсе, что я никуда не денусь, освободи меня от этих браслетов.
— Полежи пока так, — Лиргисо усмехнулся. — Красиво смотришься. Чему ты научился у Стива?
— Регенерации. Но получается медленно.
— И все?
— Да. Все.
— А что за сюрприз был в кроссовках, с которыми ты так не хотел расставаться?
— Выдвижные лезвия, смазанные нервно-паралитическим ядом мгновенного действия.
— Восхитительно! Жаль, что я не позволил тебе взять их с собой — такой экспонат для моей коллекции!.. Странное самочувствие, неужели это от вина? Как кружится голова…
Он выронил бокал и откинулся на спинку кресла, его пальцы с зеркально-черными, в алмазных точках, ногтями судорожно вцепились в подлокотник, другая рука бессильно повисла. Агония. Через несколько секунд он затих.
Поль остался наедине с трупом. Его тоже ожидает агония, только не быстрая, а медленная, ведь от оков ему без посторонней помощи не освободиться. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть отталкивающий интерьер и мертвое тело в кресле. В глазах щипало, а в горле застрял комок, Поль никак не мог его сглотнуть.
Пульт, с помощью которого Медо управлял экспериментальной космополовской установкой, так и лежал себе на полочке в круглой комнате с испускающим выморочный свет кольцевидным плафоном на потолке. Один к одному пульт для телеблока — хитрая маскировка! Саймон понял, что с этой штукой за полчаса не разберешься, и на всякий случай сунул пульт в карман.
По стенам круглого помещения тоже тянулись тонюсенькие, словно сделанные из сероватого теста нити. Жилище Эмми готово отправиться в тартарары, пора приступать ко второму этапу.
Когда покойник начал хохотать, Поль решил, что сходит с ума. Как будто тонешь в ледяной воде, и мир вокруг зыбкий, текучий, готовый поглотить и растворить тебя без остатка.
Лиргисо перестал смеяться, пересел на край ложа и схватил Поля за волосы — так, что тот поморщился от острой боли.
— Ты решил, что я умер?
— Да.
— Отравитель безграмотный… Впрочем, ты даже не отравитель, ты всего лишь ядовитая приманка. Тобой пожертвовали, как пешкой, которая должна взять ферзя. Ты рад, что я жив?
— Не знаю. Да.
Поль не хотел этого говорить, но не ответить не мог. Он и правда почувствовал облегчение, когда понял, что впереди не будет вечности наедине с разлагающимся трупом — рядом с ним сидит вполне живой человек, хотя и подонок редкостный.
— Вот это я и хотел услышать! — Лиргисо наконец-то выпустил его волосы. — Можешь не беспокоиться, ты больше не ядовитый. Я пригласил доктора Суйме, известного токсиколога, и ты получил медицинскую помощь. Меня позабавила наивность доктора Суйме, однако токсиколог она гениальный. Она вывела формулу яда, которым тебя обмазали, как сладкий пирог сиропом, и за полтора часа синтезировала на моей аппаратуре противоядие — для меня и для себя, на всякий случай. Поль, зачем ты связался с властями и Космополом? Тебя использовали, как живое орудие убийства, их не волновало, что произойдет с тобой потом. Я показал, что с тобой могло бы произойти — страшный финал, не правда ли?
— Страшный. Но я сам согласился на это.
— Согласился быть одушевленным орудием?.. Ну да, тебя и раньше использовали в этом качестве, когда ты работал в иммиграционном контроле. Ольга мне рассказывала про эти рейды. Она постоянно старалась оправдать твои выходки и рассказывала много, а я с интересом слушал. Во время рейдов ты был живым индикатором. Ты определял, кто из иммигрантов опасен, а потом возвращался домой полуживой, беспокойно спал и стонал во сне, помнишь? Тебе даже выходных после этих рейдов не давали, хотя ты расходовал больше энергии, чем остальные, и нуждался в дополнительном отдыхе.
— Они просто не знали, что мне плохо. Я не говорил об этом.