Вокруг снова заплясали пылевые вихри, Поль надел респиратор. Ему повезло, что он попал сюда с респиратором. В этот раз он сумел телепортироваться на ориентир, в точности как учил Стив. Вот только с ориентиром просчитался.
…Доля секунды — и горящая комната сменилась холмистой территорией под ночным небом. Потеряв равновесие, Поль упал на изодранное, в заплатах, гелевое кресло из Ольгиной гостиной. Чуть в стороне лежало на боку, на вершине темной кучи, еще одно кресло из того же гарнитура, а вот и полукруглый диван — его сиденье раскроил длинный косой разрез, и оттуда сочилась, поблескивая в лунном свете, влажная гелевая масса.
Сестра все-таки избавилась от старой мебели. Такой возможности Поль не учел.
Он быстро понял, где находится, поскольку бывал здесь раньше, когда учился в полицейской школе. Остров Рье-Тьядо, голый каменный цирк, приподнятый над уровнем океана достаточно высоко, чтобы его не заливало даже во время штормов; двадцать восемь незийских гиголов, или двадцать два километра, в диаметре; флора и фауна отсутствуют.
Рье-Тьядо издавна использовался, как всепланетная свалка, сюда свозили отбросы со всего Неза, а потом, когда каменная чаша заполнялась доверху, все это заливали с воздуха специальной смесью и сжигали дотла так называемым «холодным способом». Выделяющуюся энергию вбирали зависшие над островом мобильные аккумуляторы. Перед тем как в очередной раз спалить свалку, ее тщательно обыскивали и проверяли биосканерами на предмет эвакуации живых существ; занимались этим полицейские курсанты, спецназовцы-стажеры и будущие офицеры Вооруженных Сил Неза.
Поль не раз участвовал в контрольных рейдах, но тогда он был в соответствующей экипировке, а сейчас на нем костюм из черного шелка, с отороченным пеной кружев открытым воротом, и мягкие замшевые туфли на тонкой подошве — такую любой острый осколок проткнет.
До утра Поль трясся от холода, скорчившись в расплывшемся гелевом кресле. Рье-Тьядо лежит в средних широтах южного полушария, климат здесь не тот, что в Кеодосе. Хорошо еще, что не зима… Полю казалось, что выброшенное кресло дрожит в ознобе вместе с ним. Он осмотрелся, насколько позволяла темнота, но не увидел ничего подходящего, чтобы укрыться.
Вдобавок, вдруг ожил офисный автомат, лежавший в куче других поломанных предметов — раздался щелчок, а потом приветливый голос потребовал:
— Пожалуйста, назовите свое имя и должность!
— Поль Лагайм, телохранитель манокарского президента, — угрюмо отозвался Поль.
Он все еще находился под действием «сыворотки правды» и не мог проигнорировать вопрос, даже если тот задан списанным роботом.
— Благодарю за ответ. Пожалуйста, назовите свое имя и должность!
— Поль Лагайм, телохранитель манокарского президента, — сквозь зубы повторил Поль.
— Благодарю за ответ. Пожалуйста, назовите свое имя и должность!
Он так разозлился, что на некоторое время даже мерзнуть перестал. Чтобы отделаться от электронного собеседника, ему пришлось разрыть кучу, найти небольшой прямоугольный блок и зашвырнуть его подальше — с той стороны еще долго доносилось невнятное бормотание, но теперь Поль не мог разобрать слов и потому не отвечал. Он вернулся в кресло и опять начал дрожать.
Был один выход, элементарный, как любил повторять герой древнего земного фильма: телепортироваться отсюда в Ольгин дом или на яхту Стива, но те опасения и барьеры, которые не позволяли Полю овладеть телепортацией, по-прежнему оставались при нем. Они исчезли, когда перед ним встал выбор между телепортацией, смертью в огне либо кошмарным существованием в качестве пленника Лиргисо, однако этот эффект был временным. После нескольких тщетных попыток Поль понял, что телепортироваться не сможет: холод и угроза простуды — недостаточный стимул для того, чтобы страхи отключились.
В ситуации все же был один плюс: Поль настолько продрог, что ему было не до рефлексии. О Лиргисо он не думал. Куда важнее не окоченеть, дождаться рассвета, выбраться с Рье-Тьядо, вернуться домой…
Когда небо над близким изломанным горизонтом порозовело, Поль начал разминаться, глядя под ноги, чтобы не напороться на что-нибудь острое. Кисти рук и ступни онемели, он не сразу сумел вернуть им чувствительность.
Потом он побрел, пошатываясь, на восток, навстречу солнцу. На Рье-Тьядо не имеет значения, куда идти, зато здесь можно, теоретически, найти все что угодно, в том числе детали для передатчика — или даже вполне исправный передатчик, если кто-нибудь приобрел новую модель, а старую выбросил. Но Поль удовлетворился бы и деталями, в полицейской школе его учили собирать простенькие устройства связи из стандартного материала.
Если повезет, можно здесь и людей встретить — на свалку наведывался, в расчете чем-нибудь поживиться, самый разный народ. Поля вероятные встречи не пугали: отнимать у него нечего, а помочь ему за разумное вознаграждение здешние завсегдатаи вряд ли откажутся.
У него кружилась голова, порой неряшливый мозаичный ландшафт начинал покачиваться и плыть. Потом заболела шея: закончилось действие анестезии. Все равно его сейчас не хватит на регенерацию, да и нет необходимости, само заживет. Раньше ему нередко случалось возвращаться домой после уличных драк в гораздо худшем состоянии — тогда тоже надо было дойти до цели, не потеряв сознание по дороге, так что опыт у него был.
С той разницей, что потерять сознание на улице незийского города — не катастрофа: тебя подберет полицейский патруль, или «Служба заботы», или прохожие вызовут «Скорую помощь». А если отключишься посреди мусорных развалов Рье-Тьядо, можно и не очнуться… Зато Лиргисо вряд ли додумается искать его на свалке: хотя бы одно преимущество.