— Я хочу кое-что тебе показать.
«Еще?..» — поежился Саймон.
На этот раз Лиргисо достал карманный голопроектор, и в воздухе повисло изображение крупной паукообразной твари с суставчатыми лапами, жвалами, провисающим белесым брюшком. Саймон настолько обессилел, что его даже рвать не стало.
— Это и будет твое последнее наказание, — сообщил Лиргисо.
— Вы хотите скормить меня этой гадости? Не надо, проявите милосердие… Вы уже меня наказали! Господин Лиргисо, я могу для вас многое сделать! Вам нужен Поль? Я помогу вам до него добраться, я же эксцессер, в любую щель просочусь… Вы его получите, клянусь чем хотите!
— Спасибо, Саймон, — на лице Лиргисо промелькнуло такое выражение, как будто он внутренне содрогнулся. — С меня довольно, теперь я буду устраивать свою личную жизнь без твоего содействия. Если я еще когда-нибудь встречу эксцессера, я его сразу убью — на всякий случай, как убивают бешеных животных. Это кудонский келнисуац, — он указал на голограмму. — Не бойся, есть тебя он не станет, у него растительная диета. Ты обменяешься с ним телами.
— Не надо! — выдавил Саймон. — Я же человек, а это что?..
— Ты всего лишь полуразумная тварь, опасная для окружающих. Ваша человеческая цивилизация не знает истинной иерархии, и это весьма печально… В результате полуживотные вроде тебя могут делать все, что хотят, а существа утонченные и высокоорганизованные не получают должного воспитания — достаточно посмотреть на Поля, чтобы убедиться в этом. У вас высшие ведут себя, как низшие, а низшие, в свою очередь, мнят себя высшими — ужасающая деградация! — Лиргисо презрительно скривился. — Галактике есть, чему поучиться у Лярна, там каждый знает свое место.
Саймон никогда не был противником иерархии. Все люди равны? Как бы не так! Есть живое сырье, быдло, пешки, человеческий муравейник, и есть те, кто наверху, самые хитрые, самые ловкие — эксцессеры, например. Но сейчас, когда Лиргисо записал его в «низшие», он вдруг подумал, что идея равенства не так уж плоха.
— Нет-нет… — прохрипел он. — Все мы равны перед Богом, перед законом, перед лицом Вселенной! Нельзя за одними признавать особые права, а других давить, как насекомых, нельзя!
— Саймон, я вовсе не такой изверг, как тебе кажется. В действительности я ничего не имею против полуживотных — при условии, что они послушны и относятся к высшим существам с подобающим уважением. На Лярне я принадлежал к числу наиболее цивилизованных рабовладельцев, поскольку никогда не забывал о разнице между тварями вроде тебя и полезными рабами — когда из меня решили сделать пугало, об этом почему-то никто не вспомнил!
— Точно, от людей не дождешься, чтоб тебя оценили по заслугам! — подхватил Саймон. — Кому вы это рассказываете?! Я же знаю, как это бывает, и если вы хотите отомстить им, я помогу, нельзя же такое спускать, просто обидно…
— Помолчи, — холодно оборвал Лиргисо. — Те приемы, которым обучил тебя мой недалекий патрон, против меня неэффективны. Скоро ты переселишься в тело келнисуаца — надеюсь, что это излечит тебя от патологической ксенофобии, хотя бы под конец.
— Я же умру!.. — всхлипнул Клисс. — Я недолго проживу в таком виде…
— Не так все трагично, — Лиргисо улыбнулся. — Я уже проделывал это с такими, как ты. Сначала ты, безусловно, будешь мучиться, а потом твой рассудок постепенно угаснет, поскольку мозг у келнисуаца весьма примитивный. Ты адаптируешься и станешь стопроцентным животным, ни на что другое ты не годишься. По крайней мере, ничего больше не подорвешь! — он состроил насмешливую гримасу. — Возможно, изредка тебе будут сниться странные сны… Саймон, я даю тебе время, чтобы ты мог проститься со своим человеческим телом, со своей памятью, со своим незаслуженным, увы, статусом разумного существа. У тебя есть несколько дней.
Он выключил голограмму и ушел, а Саймон уткнулся лицом в ладони и заплакал навзрыд.
Глава 10
Еще один владелец тихаррианского муруна — третий по счету — стоял возле мозаичной колонны, наблюдал за группой около робота-официанта и не замечал Тины, которая наблюдала за ним.
Худощавый шиайтианин с лимонно-желтой кожей, по плечам рассыпалось множество желтых и голубых косичек, на веках малиновые тени, в ушах золотые кольца. Тонкий нос с горбинкой, лицо подвижное, субтильное, ни намека на обычное для Лиргисо выражение иронии и превосходства — на этом лице отражалась противоречивая игра чувств, словно его обладатель хотел присоединиться к компании, которая угощалась шампанским, и в то же время чего-то стеснялся.
Лиргисо такие проблемы незнакомы, он прирожденный контактер. И стиль одежды не тот: пестрота, близкая к безвкусице, дорого, но не элегантно. Учитывая артистичность Лиргисо, можно допустить, что он изображает робкого неврастеника, поскольку заметил Тину и хочет сбить ее с толку, но он не надел бы такой костюм.
Тина была уверена, что это не он, и все же контрольный тест не помешает.
— Шампанское желтое, как топаз, — произнесла она вполголоса, выделив последнее слово.
Никакой реакции. Пушистый сине-зеленый мурун, вцепившийся в плечо хозяина, даже не шелохнулся.
Она повернулась и пошла обратно. Идогсо Хешикавайди, литератор и историк-искусствовед с Шиайта, является, очевидно, именно тем, за кого себя выдает; никто не захватывал его тело, никто не прячется под его личиной. Ложная тревога.
Ей приходилось лавировать среди скульптур, колонн, роботов-официантов с напитками на откидных столиках, принадлежащих к разным расам людей и не-людей. Многие из гостей с макияжем, как принято в богемной среде, так что Лиргисо не будет среди них выделяться.
Сама Тина тоже не слишком выделялась. На ней были брюки из черной бархатистой ткани, блузка из черной «зеркалки», с алмазным цветком на веерообразном воротнике, и черные лаковые туфли на удобной подошве. Браслет киборга прятался под манжетой длинного рукава, но те, кто интересуется Тиной Хэдис, вряд ли с кем-нибудь ее спутают.
Приглашенных собралось не две тысячи, как предполагалось вначале, а раза в полтора больше, и гости продолжали прибывать. Тина уже видела Зелгони: тот опасался, что вместе с респектабельной публикой на прием могли просочиться агенты автономных подпольных спецслужб. Охрана располагала мощными сканерами, и вооруженным гостям предлагали сдать оружие в камеру хранения — обычная мера, это не вызывало ни удивления, ни протестов, но где гарантия, что агентов не снабдили аппаратурой, позволяющей одурачить сканеры?