Сорок четыре
Резник пролежал там несколько минут, проснувшись, сам того не осознавая, обрывки разговора болтались в его голове, беспорядочные и не связанные друг с другом. Путаница. Диззи, украсивший кровать Резника в силу приближающегося мороза снаружи, просунул лапу в простыню поверх руки Резника и начал копаться когтями, громко мурлыча. Странное слово: ерунда. Весь этот бардак. Осторожно он высвободил когти Диззи и укусил пальцы за свои старания. Шеппарды напротив него в своей гостиной, объясняя, почему они пропустили фоторолик по телевизору. Мой напиток , кто это был, Стивен или Джоан? Один из их напитков был опрокинут. Вот оно. Удобно, подумал Резник, либо так, либо наоборот. Их выпивка перед сном растеклась по всему ковру и там, указала ему в качестве доказательства, и да, он мог вспомнить и это, пятно. Его собственное вежливое выражение сожаления, сделанное не подумав, все это отвлекло от дела. Пятно.
«Позор, — сказал он. И Джоан Шепперд ответила: «Да, мы ненадолго… мы не так долго с этим справлялись».
Резник проснулся как никогда.
Из-под ногтей Глории Саммерс криминалисты извлекли крошечные кусочки коврового волокна красного и зеленого цветов. Что бы ни случилось с Глорией, она боролась с нападавшим. Где? На ковре гостиной тридцатых годов, в сейфе за узорчатым кружевом? А если бы он напал на нее там, первый из многих ударов? Кровь. Пятно. У нас не так давно это было. Резник хотел знать, когда. А когда старый ковер убрали, что с ним сделали, куда он подевался?
Двадцать минут спустя, небритый, с мешками вокруг глаз, Резник стоял на крыльце дома Скелтона и ждал, когда его впустят.
Еще не светло. Двое мужчин сидят в маленькой комнатке рядом с холлом, которую называют кабинетом Скелтона, если она вообще называется как угодно. На самом деле это полки с книгами: тщательно отсортированная по алфавиту коллекция профессиональных обзоров и мемуаров, Алдерсон и Холдуэй, Макни и Уитакер; официальные отчеты Министерства внутренних дел и Фонда полиции; старые выпуски Police и Police Review , правильно переплетенные. К удивлению Резника, есть также разделы, посвященные механике двигателей, ремонту дома, японскому искусству и культуре; что менее удивительно, наркомания и лечение, несовершеннолетние правонарушители, бег и диета. Коробки в аккуратном порядке вдоль одной стороны пола помечены «Квитанции и страховка», «Отпускные дни» и «Выписки». Есть зеленая двухъярусная картотечная: АН, ОЗ. Именно в нижнюю половину этого Скелтон тянется за бутылкой, S означает скотч или W означает виски, Резник не уверен. В любом случае, он кивает, когда суперинтендант держит его над кружкой с растворимым кофе, готовым налить.
— Прогони мимо меня, Чарли.
Резник так и делает. Подозреваемый имел широкие возможности знать обеих девушек, по его собственному признанию, знал одну из них; его положение в школах, как человека, работавшего там, и благодаря его тесному общению с одним из учителей, делало его кем-то, кого дети знали бы в каком-то неопределенном официальном качестве и, вероятно, могли бы доверять. Время от времени практиковалось бегать по площадке для отдыха, где, как известно, играли оба ребенка и откуда один из них исчез. Было предположение, сильное, но не определенное, что он бегал в районе дома второй девушки примерно в то время, когда она пропала. Подозреваемый отрицал это, предоставив алиби, которое не выдерживало никакой критики. Кроме того, кто-то — возможно, собственная жена подозреваемого — обратил внимание полиции на тот факт, что он контактировал как с первым ребенком, так и со вторым. Она намекнула, что у нее могут быть доказательства против подозреваемого, хотя и отказалась сказать, что именно. Разве она не говорила: смотри, ответы здесь, если только ты присмотришься достаточно внимательно, чтобы найти их?
Скелтон пробует свой кофе, подкрепляет его еще виски. Приглушенный, сверху, звук смыва унитаза, его дочь или его жена.
— Значит, Чарли, не только дом, но и машина?
«Да, — говорит Резник, — и дом, и машина».
Незадолго до семи машины выехали на дорогу, холодное утро, окутанное мраком и морозом. Молоко плывет дальше по противоположной стороне; Медсестра, проходившая мимо, собиралась начать утреннюю смену в Квинсе. Резник перехватил газетницу с улыбкой, и, лишь вопросительно взглянув, она передала телеграф Шеппердса в его протянутую руку. Кивок, и Грэм Миллингтон резко постучал в дверь, надавил большим пальцем на звонок и оставил его там. Внутри дома зажегся свет, послышались шаги и встревоженные голоса.