В последний раз, когда он говорил с ней, спрашивая, не знает ли она, куда могла деться ее дочь, спрашивая, не видела ли она саму девочку, Сьюзан Саммерс ответила: ты? Она единственная достаточно хороша, чтобы даже вытереть дерьмо со своей драгоценной маленькой задницы.
Теперь, когда Резник сказал ей, что не хочет ее расстраивать, но есть шанс, что тело, которое они нашли той ночью, может быть телом ее дочери, она сказала: «Блядь, пора!»
Семь
Реймонд пораньше позвонил на работу, поговорил с заместителем управляющего; сказал ему, что у него простуда, тяжелая, он собирался снова лечь в постель, накачать себя аспирином, горячим молоком и виски, как сказал ему отец, пропотеть. Конечно, он вернется завтра. Без проблем. Последнее, что он собирался сделать, сообщить, что едет в полицию, написать заявление. Что ты сделал? Вы нашли что ? Этого будет достаточно позже, как только выйдут новости.
В то утро Раймонд провел в своей комнате почти столько же времени, сколько обычно проводил в ванной, стоя перед безвкусным шкафом с наполовину выдвинутыми ящиками комода. Это был тот самый случай, когда он не был уверен, что на тебе надето. В конце концов он плюнул на серую рубашку с розоватым оттенком, любезно предоставленную прачечной; коричневый пиджак со слишком длинными рукавами, подаренный ему дядей для свидания у мясника.
«Почему бы мне не пройтись по магазинам, — сказал Раймонд с невозмутимым лицом, — купить пару фунтов свиной печени, выдавить ее на ваши старые комбинезоны для украшения, идите в них».
«Рай-о, — сказал его дядя Терри, — это серьезно».
Неправильный. Это было серьезно.
Он не устроил этого, увидев, как Сара садится в полицейскую машину рано утром, чтобы ее отвезли домой, но Раймонд рассчитывал, что вернется в участок до их встречи в одиннадцать часов, побудет поблизости, поговорит с ней, прежде чем они уйдут. in. Помимо других соображений, он хотел убедиться, что она не злится на него из-за прошлой ночи, утащив ее в какое-то место, где были мертвые тела, черт возьми; ему нравилось, как ее жадная маленькая рука нашла путь в его ширинке, как она не жаловалась потом, когда он выстрелил.
Другое дело, что он не хотел, чтобы она навязывала детективам слишком много подробностей. По крайней мере, пусть они используют свое воображение. Пусть думают, что он заманил ее туда и устроил ей одну, правильную, а не какую-то маленькую ласковую ручную работу.
Двое офицеров в форме вышли, на мгновение задержавшись на верхней ступеньке короткой лестницы, и Раймонд отвернулся и пошел к автобусной остановке, рядом с которой в подвале находилась спиритуалистическая церковь. Когда он снова посмотрел, она увидела, что она спешит по пешеходному переходу, пока маленький зеленый человечек мигает предупреждающим сигналом, голова опущена и ноги быстро передвигаются, как если бы она бежала. Хотя он узнал ее в ту же минуту, как увидел, она была другой. Бегает в этом маленьком розовом костюмчике, на низких черных каблуках, с черной кожаной сумочкой, болтающейся на скрюченной руке.
"Сара."
"Ой. Рэй.
"Привет."
"Я опаздываю?"
— Нет, ты рано.
— Я думал, что опоздал.
Он показал ей свои часы, до которых оставалось только десять. — Итак, — сказал Рэймонд, — что ты собираешься сказать?
То, как она смотрела на него, навело Рэймонда на мысль, что она может быть близорука. Хотя и не так плохо, как его тетушка Джин: однажды на Рождество его дядя Терри вошел в комнату посреди «Звуков музыки» со своей вещицей, на конце которой был завязан бантик из цветной ленты. «Терри, — сказала его тетя, потянувшись к другой Качественной улице, — что с тобой? Твоя рубашка все еще болтается.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Сара.
"О прошлой ночи."
— Я, конечно, расскажу им, что произошло. Что мы видели».
"Это все?"
— Можешь подождать здесь, если хочешь, — сказала она. «Я собираюсь покончить с этим».
С подножия лестницы Рэймонд спросил: — Ты же не собираешься болтать о том, что мы…?
Взгляда, который она бросила на него, было достаточно, чтобы остановить его, удержать там после того, как Сара толкнула главную дверь, позволив ей захлопнуться за ней.